Широкоплечий Хамунд поспешно слез с коня, зашептал что-то на ухо чернявому. Доносились отдельные слова и обрывки фраз: «Харальд… убийца… непобедим… в бою безумен… не остановить…»
Лицо предводителя вытянулось, в глазах мелькнул страх. Харальд стоял все так же неподвижно, держа меч наготове.
Когда Хамунд закончил говорить, чернявый опустил оружие. Выглядел он растерянным и даже испуганным.
– Извини, почтенный Харальд, – сказал он, поспешно отступая. – Мы не знали, что это ты… Естественно, что вся добыча – твоя! Прости и не гневайся на нас!
Говорил бандит с трудом, видно было, что подобные речи ему приходится произносить нечасто. Закончив фразу, он вскочил в седло. Копыта ударили в мягкую землю, конь развернулся, махнув роскошным белоснежным хвостом.
Остальные двое спешно взбирались в седла.
– Не держи зла, Харальд, – прогудел задержавшийся Хамунд. – Кто знал, что встретим тебя здесь? Я же не был в Бабиле почти семь лет, не знаю, чего да как…
Он пустил коня в галоп.
Харальд опустил меч. Вздох облегчения был такой силы, что разметал бы небольшой стог, случись тот поблизости. Одна мысль отравляла радость: чем прославил себя сын, если трое отъявленных головорезов спешат убраться с его дороги, точно цыплята от коршуна?
Сердце Харальда на миг замерло, а затем застучало с бешеной силой, грозя вырваться наружу, настолько прекрасен оказался открывшийся с косогора вид.
Три недели он пробирался на юго-восток и достиг высокого берега Серебряной реки. Осталась позади дорога с ее тяготами и заботами, впереди лежал вольный город. Харальд не видел его более двадцати лет, если мерить обычным временем, и немногим больше года, если судить по памяти.
Не скованный латами крепостных стен, он вольно разлегся грузным телом на невысоких холмах, выставив напоказ красные черепичные крыши. Широкая река огибала город, нежно прильнув к нему, словно грациозная женщина к богатому мужу, и вода ее блестела расплавленным серебром. С реки доносились яростные вопли паромщиков и плеск весел.
Когда паром, ворочаясь тяжко, словно огромная черепаха, пересекал полосу воды, Харальд с наслаждением вдыхал речные запахи, вслушивался в резкие крики чаек, словно услышал их впервые.
Он учился жить заново, без тяжкого груза Книги Жажды на сердце. И это было приятно.
Испортить настроение не смог ни противный запах рыбьих потрохов на берегу, ни высокая въездная пошлина. Невольно Харальд обратил внимание на то, что стражи в свободном городе стало значительно больше. Понятное дело, нынешним правителям запрет на применение боевой магии не помешает, не то что Владетелям прошлого.
Внутри город почти не переменился. Улицы заполнял народ, суетливый и верткий. Над толпой разносились пронзительные голоса торговцев, лезли в нос назойливые ароматы жареной требухи.
Поплутав, Харальд вывернул на знакомую площадь. А когда увидел вывеску с огненноглазым чудовищем, держащим в лапе пивную кружку, то сердце радостно забилось, словно приехал домой.
В общем, так оно и было. «Спившийся демон» был и оставался домом для многих воинов Оружейной дружины. За прошедшие годы он сильно разросся, обзавелся пристройками. Здание было новое, от мощных бревен еще шел запах свежей древесины. Вывеску, судя по ярко блестевшей краске, обновляли совсем недавно.
Внутри оказалось людно. Несколько человек ревели песню, из угла доносились раскаты хохота. Под
Одним из столов, судя по рыгающим звукам, кого-то рвало.
На Харальда тут же уставилось несколько пар глаз, в каждом из которых читалась немедленная готовность подраться. Но чужак вел себя спокойно, уселся за стол и заказал пива, и задиры, разочарованно сопя, отвернулись.
Харальд дождался, когда ему принесут высокую деревянную кружку, подул, отгоняя пену. Когда сделал первый глоток, то ощутил себя заново родившимся. Обычное пиво, с противным горьковатым привкусом, слегка разбавленное, показалось вкуснее всего, что пил в жизни.
В углу, почти незаметный среди буйных гуляк, дремал в глубоком кресле могучий старик. Некоторое время Харальд вглядывался в него, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо это лицо?
Мысленно убрал седую, клочковатую бороду, раздвинул согбенные старческие плечи, вместо плеши представил буйные русые кудри. Так и есть – Эрик Бычья Нога, некогда могучий воин, один из лучших в вольном городе.
Бросив на стол серебряную монету так, что она зазвенела, Харальд поднялся и, огибая столы и стулья, двинулся к сидящему старику. Не замечал, что, пока шел, разговоры невольно смолкали и все больше взглядов, полнившихся удивлением, бросалось вслед странному чужаку.
Голова седая, а двигается легко, как юноша, ведет себя уверенно, будто не в первый раз здесь, и в то же время лицо – совершенно незнакомое.
Не обращая внимания на подозрительные и просто любопытные взгляды, Харальд подошел к старику, присел перед ним на корточки.
– Эрик, – сказал негромко. – Эрик, проснись!
Морщинистые веки затрепетали и медленно поднялись. Глаза, обнаружившиеся под ними, были выцветшие, подслеповатые, а ведь некогда под грозным взором Бычьей Ноги дрожали враги.
Некоторое время старик вглядывался в незнакомца, затем спросил с недоверием:
– Ты меня знаешь? – Голос был дребезжащий, как звон перетянутой струны. – Откуда?
– Неужели ты не помнишь меня?
Старик вгляделся еще, и по его лицу скользнуло недоумение, сменившееся гримасой ужаса. Эрик захрипел, глаза его расширились:
– Нет, не может быть!
Харальд услышал за спиной шаги, гневное ворчание. Тяжелая ладонь опустилась ему на плечо. Грозный голос проревел:
– Эй, что ты сделал с Эриком?
Но старик уже пришел в себя. Хотя и хватал воздух жадно, словно выловленный карась, а в глазах все еще плавал испуг, сказал поспешно:
– Не трогай его, Левий! Это мой… очень старый знакомый.
– Ладно! – Невидимый Левий убрал руку, шаги его стихли за спиной.
Послышался гомон – возобновились разговоры.
– Неужели это вправду ты… Харальд? – Бычья Нога произнес имя неуверенно, словно еще сомневался, в голосе его слышалось удивление.
– Да, я, – ответил Харальд. – Как видишь, я жив!
– Да, да, – прохрипел Эрик, затем захохотал, обнажив сточенные желтые зубы. Изо рта у него воняло, летела слюна, липкая и горячая. – Я всегда верил, что ты не дашься смерти так просто! Но раз ты вернулся, значит, снова война? Опять будешь набирать армию?
– Нет, – покачал головой Харальд, ощущая, как сужаются глаза, а лицо становится мрачным. – Я больше не маг и не хочу воевать. Я просто хочу знать, где мой сын.
– Младший? – В светлых старческих глазах мелькнуло отвращение, точно при виде мерзкого паука на коленке.