Орк, вызвавший огненный столб, замолчал, и заговорил один из эльфов, очень высокий, в желтой одежде:
– Ты хочешь сказать, что эти существа несут угрозу всем нам?
– Да, именно так.
– Но разве последними явившиеся в этот мир люди уничтожили нас или вас, или гномов? – эльф поднял руку с коротким жезлом. – Да, мы воевали, и не раз, проливали кровь, и еще сойдемся на поле брани. Ну и что?
– Достопочтенный Акриаллон не понимает опасности, – проскрипел один из гоблинов, чей гребень на голове был белым – признак глубокой старости, – но ветви и листья не дают смотреть на небо… Как бы мы ни отличались, но женщина моего народа может сойтись с гномом, а дочь орка – с человеком, и у них родятся дети. Эти существа – столь же чужды нам, как сираны, тролли или нагхи…
Глухой голос разносился по просторному, круглому залу, порождал эхо в укрытых за колоннами из серого мрамора закоулках. Через высокие стрельчатые окна падал яркий дневной свет, бликами лежал на полу, составленном квадратными плитами из синего камня с белыми прожилками.
Гоблин замолчал, поднялся один из гномов. Кольца в его бороде издали негромкий лязг…
…лязг прозвучал над самым ухом, и Олен вздрогнул.
– Очнись! – крикнула Саттия отчаянно.
– Да… – рука дернулась сама, и ледяной клинок, в этот момент больше всего похожий на стальной, отбил чужой меч.
Где-то рядом зашипел Рыжий, и вслед за этим раздался крик боли. Олен вздрогнул еще раз, окончательно выныривая из видения в реальность, и понял, что около него кипит схватка. Саттия отражала натиск троих стражников, еще двое пятились от впавшего в бешенство оцилана. Бенеша видно не было, но он, судя по пыхтению, топтался позади и разумно не лез вперед.
Не успел Олен сообразить, что именно делать, как тело его начало действовать само. Удар нанес столь быстро, что меч превратился в размазанное серое пятно. Один из стражников, атаковавших Саттию, с изумлением уставился на обломок клинка в руке.
– Вперед, козьи дети! – сориентировался десятник, и до сего момента остававшиеся в резерве стражники двинулись на Олена.
Он краем глаза увидел, что Саттия свалила одного из противников, как кот ловко уворачивается от чужих выпадов. При одной мысли, что им могут нанести рану, ощутил бешеную злость и прыгнул вперед. Ледяной меч замелькал, нанося удар за ударом. Послышался такой лязг, словно в переулке перевернулась телега, груженая железными инструментами.
Несмотря на быстроту, Олен бился спокойно и обдуманно. Убивать стражников он не хотел. Поэтому останавливал смертоносные удары на полпути, менял их направление так, чтобы ранить или выбить оружие. Безарионские вояки топтались, усердно сопели и махали мечами, но сделать ничего не могли.
Подпрыгнув, пропустил удар под собой, и тут же гибким движением ушел сразу от двух клинков. Длинным выпадом достал десятника, вонзив меч ему в бок. Ребра треснули, предводитель стражников пошатнулся, на лице его отразилось удивление. Единственный глаз выпучился.
– Мяу! – сбоку выскочил Рыжий, комком рыжей шерсти и воющей ярости ударил одного из врагов в грудь. Тот отлетел назад, шлепнулся на задницу. Ремешок под подбородком лопнул, и шлем с лязгом запрыгал по мостовой.
Это оказалось последней каплей. Еще остававшиеся на ногах стражники дружно завопили и обратились в бегство. Лишившийся шлема ратник вскочил и помчался за товарищами. В переулке остался труп с перегрызенным горлом, двое оглушенных, кому Олен засветил по шлему, и трое раненых. Два пострадали от руки Саттии, а десятника завалил Рендалл.
Пять глаз с испугом и страхом глядели на клинок в руках девушки.
– Муррмяу! – гордо сказал кот и принялся деловито слизывать с морды кровь.
– Это мы что, победили? – несколько удивленно спросил Бенеш.
– Мне такая победа не нужна, клянусь Селитой, – Олен убрал меч в ножны. – Лучше бы они удрали сразу.
– Чего уж теперь? – Саттия наклонилась к Рыжему. – Дальше тебе с нами нельзя. Если хозяева школы тебя увидят, то наверняка захотят распотрошить. Приходи в гости ночью. Ведь ты найдешь нас?
– Мяу, – кот встал, встряхнулся и потрусил по переулку в ту сторону, куда убежали стражники. Пробегая мимо десятника, оскалил зубы и зашипел так, что одноглазый сделался цвета только что выпавшего снега. А оцилан проследовал к щели между строениями, где и скрылся.
– Теперь все, корни и листья. Можно идти, – сказала девушка.
За воротами открылся широкий двор, посыпанный желтым песком. В центре его торчал вкопанный столб с висящим на нем гонгом и лежащим у подножия билом. Позади двора виднелось большое здание, возведенное из белого камня. Над центральной частью поднималась башня с плоской верхушкой, но без зубцов. В стороны отходили крылья в два этажа, блестели их окна. Справа и слева двор ограждала сплошная стена зелени, торчали усаженные шипами ветки.
На окнах висели решетки, к широким дверям из черного дуба вела лестница в три ступени. Из-за здания торчали еще башни, алые, золотые и синие, очень высокие и тонкие. Людей и вообще каких-либо живых существ видно не было, тишину нарушал лишь шелест листвы.
– И что нам теперь делать? – осведомилась Саттия.
– Мы должны войти… – Бенеш облизал губы, на щеках его появились красные пятна, – позвонить в гонг и произнести Слово Знаний…
– Тогда вперед, – Олен первым шагнул через ворота, – пока не появились Чернокрылые.
Он подошел к столбу, слыша лишь стук сердца и скрип песка под ногами. Взял било, удивившись его тяжести, и ударил по блестящему диску гонга. Низкий, тягучий звон поплыл над двором.
– Повторяйте за мной, – прошептал Бенеш и повысил голос: – Я явился сюда, взыскуя знаний. Да не отторгнет меня это место, во имя всех богов, и станет моим домом на многие годы!
Олен и Саттия произнесли то же самое, и едва стихло эхо от их слов, как двери распахнулись. На ступеньки вышел очень высокий чернобородый мужчина в черном флотере и с темной бородой. Сверкнули глубоко посаженные глаза на смуглом лице без единой морщинки.
– Добро пожаловать, молодые люди, – сказано это было с искренним радушием, – прошу ко мне…
Из переулка донесся топот копыт, через ворота ринулись всадники в вороненых шлемах с крылышками. Олен и Саттия дружно выхватили клинки, Бенеш отскочил так, чтобы между ним и Чернокрылыми оказался столб.
– Вот вы и попались! – со злобным торжеством рявкнул передний всадник, в котором Олен узнал Цастина, и алый огонь прянул из его руки, показывая, что в ней – след крови. – Сколько веревочке не виться, а конец всегда один. Убейте их!
– Остановитесь! – голос мага легко перекрыл храп лошадей, топот копыт и шорох мечей, покидающих ножны. – Вы что, забыли, где находитесь?
Чернокрылые окружили прижавшихся к столбу беглецов, в их глазах читалась кровожадная радость. Цастин остановил вороного жеребца, бросил в сторону мага взгляд, полный высокомерия.