Под взглядом чужака и он замолчал, кровь отхлынула от лица ученика мага, он стал белым, как утопленник.
— Может быть, ты станешь умнее, узнав, кто я? — сказал белоглазый задумчиво. — Слушай. Мироздание похоже на котел, и миры внутри него — кружащиеся в танце пузырьки. Алион — всего лишь один из них. Сверху котел прикрыт ледяной крышкой, ее именуют Нижней Стороной. Дно котла из огня, но его называют Верхней Стороной. И миры плавают между ними. Новорожденный мир, пустой и легкий, взмывает вверх, где обмерзает, тяжелеет и начинает опускаться. Когда оказывается близко ко дну, то пламя выжигает лишнюю тяжесть и…
Он вскинул голову и где-то у северного горизонта, точно в ответ на это движение, прогрохотал гром. Из гущи облаков вынырнуло нечто крылатое, стремительное, начало быстро приближаться.
— Еще этого не хватало… — чужак снова превратился в белый столб, ринулся в сторону от дороги. Затрещали кусты и деревья, осталась на земле дорожка из инея.
Огромный дракон, блестящий, точно облитый золотом, круто повернул, метнулся вслед белоглазому. Захлопали крылья размером с парус, зубастая пасть исторгла бешеный рев, а за ним — струю белоснежного, с алой окантовкой пламени. Затрещало, в небо поднялся дым. Лошади забеспокоились, мул гнома нервно зашевелил ушами. Только Рыжий, наоборот, опустил шерсть на загривке и принялся умываться, как ни в чем не бывало.
Летающий ящер пошел низко-низко над деревьями, ворочая башкой на длинной шее.
— Надо было убить его еще тогда, в лесу, — проговорила Саттия кровожадно. — Зря вы меня не послушали!
— Если я все правильно понял, — Бенеш почесал в затылке, — то у нас ничего не получилось бы.
— Ладно, поехали, поболтать можно и на ходу, — Саттия тронула поводья, Чайка сдвинулась с места. За ней пошли другие лошади, мул зашевелил ногами, оцилан гордо задрал хвост и побежал вперед.
— Я что, сплю? — спросил Гундихар, накручивая на палец пряди бороды. — Сначала этот тип, потом дракон… Что вообще происходит, укуси меня Аркуд?
— Долго рассказывать, — покачал головой Олен.
— Нет уж, вы расскажите. Раз я связался с вами… И не отстану, не надейтесь! Чего там этот тип нес про судьбу, наследство и прочее?
Олен в растерянности покосился на спутников. С одной стороны, рассказывать не хотелось — больно уж болтлив гном. А молчать — не совсем честно по отношению к тому, кто делит с тобой все тяготы похода. Но Саттия лишь пожала плечами — мол, сам решай. А Бенеш, глядевший в ту сторону, где дракон кружил над лесом и изрыгал пламя, вовсе не заметил, что другу нужна помощь.
— Ну так что? — Гундихар, судя по решительному выражению на физиономии, отставать не собирался.
— Слушай, — Олен сдался и коротко рассказал свою историю — от нападения Чернокрылых на Заячий Скок до бегства из Золотого замка.
— Точно сплю, не быть мне внуком собственной бабушки! — глаза у гнома сделали попытку вылезти на лоб. — Это так немыслимо, что я тебе верю! Да и все эти странности, что были на Дейне, иначе не объяснишь! Ну ничего себе! Ха-ха! Наследник императорского трона! Ну надо же?
Он бормотал что-то до самого вечера, пыхтел и сопел, время от времени издавал бессвязные восклицания. Олен терпел, понимая, что свыкнуться с такой новостью очень непросто.
А на следующий день все вошло в норму. Гундихар вновь стал обычным — наглым, веселым и болтливым. Дорога выбралась из болот в более сухие места и повела на восток. Еще через два дня, в пределах графства Магит, след вместе с ней повернул на юг. Остался позади Дейн, ползающий от берега к берегу паром, начались обжитые земли, сплошь поля, селения и замки.
Ночевали путешественники большей частью в крестьянских домах, иногда в лесу. Постоялые дворы попадались очень редко. На чужаков местные жители глядели с изумлением, но неприязни не проявляли. Наоборот, от их радушия можно было запросто умереть.
На горизонте темнели Опорные горы, те самые хребты, за которыми, по преданию, спит Безымянный. Они притягивали взгляды, и всякий раз, когда над ними поднималось солнце, казалось, что горы охвачены неистовой силы пожаром. Закат окрашивал склоны в розовый цвет, заставлял ледники на вершинах сверкать.
Месяц грозень, оправдывая имя, «радовал» частыми дождями и бурями. Ветер с юга или с запада приносил тяжелые сизые облака, и они щедро изливали наземь влагу. Рычал гром, колотили молнии. Но это было самой крупной неприятностью, с какой путешественники имели дело. Разбойники в этих местах не встречались, хозяева замков не спешили грабить путников. Никто не нападал, и оружие пускалось в дело лишь на привалах, когда Саттии или Гундихару хотелось размяться.
Жуткие сны и неприятные видения не смущали душу Олена, знойная равнина не возвращалась. Чужие памяти вели себя тихо, почти не напоминали о себе, нервировала только холодность Саттии. Та держалась так отстраненно, словно не было ни скачки по Великому лесу, ни ночи в Безарионе, ни всего остального, будто они познакомились вчера.
Бенеш ухитрялся на ходу изучать книжки, шелестел страницами. Несколько раз чуть не падал из седла, но не обращал на это внимания. Зато спал плохо, беспокойно вскрикивал и стонал. Разбуженный, невнятно лопотал, что пошатнулись основы мира, а утром не помнил ничего из сказанного. Несколько раз, когда лошади выбивались из сил, колдовал над ними, и животные вновь становились бодрыми.
Гундихар казался вполне довольным жизнью. Рассказывал истории, не замечая, что его никто не слушает, сам смеялся над ними. Когда ночевали в лесу, готовил из припасов такие вкусные блюда, что хотелось проглотить сковородку. Мешок гнома выглядел безразмерным, в нем хранилось все, что может понадобиться в дороге, от сапожного молоточка и дратвы до рыболовного крючка.
Рыжий, по обыкновению, то исчезал, то появлялся. Иногда по нескольку дней держался рядом с роданами, а затем пропадал в чаще. Исправно приносил диких уток, грелся у костра, моргая золотистыми глазами. Иногда давал себя погладить, почесать поросшее светлым мехом пузо.
След вел на юг, и везде, в любом селении путешественники спрашивали, не проезжали ли здесь двое хирдеров? Выяснили, как выглядят те, за кем гонятся — один с очень темной кожей, высокий и носатый, второй — маленький и рыжий. Расстояние, судя по рассказам селян, понемногу сокращалось.
На седьмой день позади осталась еще одна граница, путешественники въехали в пределы Тердумеи. И первая же деревня заставила гнома удивленно покачать головой — дома тут были не из бревен, как везде на севере, а из кирпичей — одинаковых кусков обожженной глины.
Одежда у жителей восточного королевства тоже выглядела странно. Мужчины носили широкие, раздутые штаны из блестящей ткани, алые кушаки и белые рубахи, на голову хитрым образом наматывали полосы разноцветной ткани. Женщины ходили в длинных, широких платьях, напоминающих по форме колокол, а волосы заплетали во множество косичек. Говорили тердумейцы на том же наречии, что и люди, живущие вдоль Дейна, только смешно растягивали слова.