Они ликовали, что война закончена, что можно вернуться на родину.
– Вперед, на север! – прокричал хозяин Безариона так, что его услышали даже в задних рядах.
И армия ответила ему воплем, прозвучавшим так слитно, будто его долго репетировали:
– Консулу слава!
Три дня отряд из тысячи с лишним роданов шел по дороге вдоль Стены, встречая только сусликов и стада диких лошадей.
Первый же форт, на который они наткнулись, оказался брошенным. Причем, судя по всем признакам, ушли отсюда в спешке, даже не выгребли все запасы из кладовых и не позаботились о том, чтобы снять флаг. Увидев такое, Тахрид Алузон сначала побагровел, затем побледнел и стал неожиданно молчалив.
Орки только головами покачали.
На месте второго форта обнаружились лишь обгорелые руины и трупы защитников за ними. Судя по виду, они успели пролежать на весеннем солнышке несколько дней.
– Славная тут была сеча, – сказал Харальд. – Вот только кто на них напал?
– Тердумейцы, кто же еще! – прошипел бывший командир заслона. – Твари гнусные…
А следующим утром, едва успели пуститься в путь, разведчики принесли весть о том, что обнаружены чужаки.
– Ха, если это враги, то я буду рад! – Исхар пригладил рыжие усы. – Давно мой клинок не пил чужой крови!
– Надо сначала разобраться, – покачал головой Олен. – Я съезжу посмотрю, что там.
– И я! – Племянник хана Белых Волков решил ни в чем не уступать человеку.
Рендалл спорить не стал.
Войско остановилось, а они вдвоем поехали вперед. С ними двинулся командир разведчиков – молодой орк со страшным шрамом на лице. Через пару миль, у подножия поросшего кустарником холма, спешились и поднялись на вершину, туда, где в зарослях прятались несколько воинов.
– Вон они, – сказал один из них, указывая пальцем. – Стоят, никуда не торопятся. Словно в землю вросли.
К северу от тракта, что пыльной серой лентой уходил за горизонт, виднелся воинский лагерь. Серели горбы палаток, поднимались дымки от костров, торчали высокие шесты со знаменами.
Что изображено на них, Олен разглядеть не смог, различил только цвет – зелено-фиолетовый.
– Тердумейцы, – сказал он.
– Точно, – кивнул Исхар. – Их тысячи полторы. Всадники, пехоты нет… Что будем делать?
И он глянул на человека чуть искоса, как бы говоря: «Ты главный, ты и решай».
– Атаковать, – ответил Олен решительно. – Только по-умному. Поставим в засаду нашего толстого друга, благо луков и арбалетов у него достаточно. Вот хотя бы тут, за холмом. А сами ударим с другой стороны. И сделаем так, чтобы они побежали туда, куда мы хотим. Чтобы никто не ушел…
Память древних императоров, водивших в бой огромные армии, толклась на краю сознания. Он почти различал скрипучие, недовольные голоса предков. Отпрыску Безария предстояло дать первый бой во главе не такого уж большого отряда, какого устыдился бы истинный правитель.
Племянник хана посопел немного, пошевелил бровями, такими же рыжими, как и усы.
– Можно, – сказал он. – Но это удастся, только если мы сумеем их незаметно обойти. Твой друг-колдун нам поможет?
– Я думаю, да. Возвращаемся?
– Конечно. Рахияр, ты остаешься здесь. Если что – немедленно присылай гонца.
Командир разведчиков кивнул.
Олен и Исхар вернулись к войску. Новость о том, что придется драться, вызвала радостное оживление среди орков и глубокое уныние у Тахрида Алузона и его «бравых вояк».
– Вы сможете отомстить тем, кто сжег Пятый Форт, – сказал Олен, пытаясь взбодрить бывшего командира заслона.
– Ладно, – вздохнул тот. – Сделаем, что можем.
С телег начали снимать тяжелые арбалеты, которыми пользуются только при осадах. Закряхтели луки, на них принялись натягивать тетивы, забренчали кольчуги. Печаль на лицах подданных империи начала уступать место ожесточенной решимости.
Сиран выслушал просьбу Олена спокойно.
– Это можно… – сказал он. – Только если среди тех, кого ты считаешь врагом, есть маг, он мигом почувствует мои чары.
– Не должно быть колдуна в таком небольшом отряде. – Рендалл задумчиво дернул себя за мочку уха. – А проверить это нельзя?
– Только если он сам начнет колдовать.
– Ладно, рискнем… – Олен оглянулся на готовившихся к атаке орков. – Сколько времени тебе нужно?
– Мгновение.
– Тогда действуй.
Тридцать Седьмой вздрогнул, превратился в облако сиреневого дыма, внутри которого забегали желтые и зеленые огни. Потом сиран вновь стал прежним, но сияние солнца немного померкло, словно в небе появилась тонкая пелена облаков. Оглядевшись, Рендалл обнаружил, что горизонт со всех сторон дрожит, точно потоки воздуха струятся от раскаленной земли.
– Это все? – спросил он.
– Да. Для тех, кто снаружи кокона, мы невидимы.
– Тогда двигаем. – Олен забрался на коня. – Харальд, останешься тут, приглядишь, чтобы все было хорошо.
– Как скажешь, – кивнул странник по мирам.
– И ты, Рыжий, тоже. В быстрой атаке ты на лошади не удержишься.
– Мяу. – Оцилан недовольно махнул хвостом, но послушно спрыгнул на землю. На миг его шкура засветилась, а затем огромный кот исчез, будто растворился в воздухе.
– Я тоже не поеду с вами, – сказал Рашну. – Не в том я возрасте, чтобы мечом размахивать. А тут, глядишь, чем и помогу.
Рендалл дернул поводья, и конница орков устремилась на север, чтобы обойти тердумейцев и ударить по ним с запада. Оставалось надеяться, что врагу не придет в голову немедленно сойти с места. В этом случае план рухнет, и хорошо, если войско под зелено-фиолетовым знаменем пойдет не на восток…
Обогнули холм, другой, стал виден лагерь. Там ничего не изменилось, часовые даже не сменили позу.
– Счастье еще, что сейчас весна, все в траве, – сказал Исхар, – а то бы пыль из-под копыт нас выдала. И все равно как-то непривычно вот так, на виду… чтобы они таращились и не видели…
Олен кивнул.
Он тоже чувствовал себя неловко. Казалось, что в следующее мгновение часовые около палаток прозреют, рассмотрят льющуюся по степи конницу. Поднимется тревога, и ничего не останется делать, как сходиться грудь в грудь, без помощи стрелков Тахрида Алузона.
И тогда станет ясно, кому сегодня благоволят боги Алиона – людям с верховьев Теграта или оркам Великой степи.
– Вот так гораздо лучше, – проговорил Олен, когда очередной холм оказался между ними и лагерем.
Беспрепятственно добрались до тракта и развернулись для атаки. Солнце к этому моменту поднялось высоко, начало припекать, и Рендалл ощутил, что ему жарко. Сердце забилось чаще в предвкушении первого боя, где он будет не простым воином, а тем, кто ведет остальных.