Дождь на мгновение ослабел, а затем припустил с новой силой.
Харугот в компании ари Нална разбирался с донесениями из провинций, когда в дверь кабинета постучали.
– Что такое? – спросил консул.
– Простите, мессен… – послышался дрожавший от страха и возбуждения голос одного из учеников. – Но он приехал… Ныне движется в сторону Школы Истинного Знания.
– Отлично, клянусь Великой Бездной, – Харугот улыбнулся. – Этот парень во второй раз залезает в мою ловушку, и если в прошлый я его упустил, то теперь обязательно убью.
И он погрозил кулаком гобелену на стене.
– Мессен, – ари Налн с беспокойством кашлянул. – Может быть, стоит перехватить его по дороге к Школе?
– Не стоит. Маги – трусы, они не отважатся выступить против меня. Если бы у них была хоть капля смелости, они давно бы восстали. Нет, мы спокойно приведем в действие наш план.
Канцлер поклонился и зашагал к двери. Когда открыл ее, внутрь заглянул ученик, маленький и остроносый.
– Общий сбор во дворе, – велел ему Харугот. – И продолжайте следить за ним, ни в коем случае не упустите.
Ученик кивнул и исчез, а консул принялся одеваться. Снял мягкие туфли и натянул высокие сапоги со шпорами. Повесил на пояс ножны с мечом, накинул на плечи черный плащ из плотной ткани, что защитит от дождя, мгновение потратил на то, чтобы глянуть в зеркало.
«Достаточно хорош, чтобы победить», – решил он, и тут отражение заколебалось, словно по заключенному в золоченую раму куску стекла пошли волны. Что-то дрогнуло внутри, и Харугот обнаружил, что на него смотрит труп: серая кожа сползает лоскутами, обнажая белый череп, фаланги пальцев, непонятно чем скрепленные, вцепились в пояс, в пустых глазницах плещется тьма…
Он вздрогнул, потряс головой, и жуткое видение исчезло, отражение вновь стало обычным. Консул напрягся, пытаясь обнаружить следы магической атаки – ведь ясно, что само по себе такое не померещится. Кто-то решил смутить его душу, лишить уверенности, выбить опору из-под ног.
Но, к собственному удивлению, ничего не нашел.
Никто не направлял на Харугота заклинаний, никто не колдовал, чтобы причинить ему вред.
– Проклятье… – буркнул владыка Безариона, и вышел из кабинета.
В сопровождении эскорта гвардейцев прошел к лестнице и спустился на первый этаж. Оказавшись во дворе Золотого замка, с ненавистью глянул на грязное, источающее дождь небо.
Перед главной башней замка, построенной еще гномами, царила суета. Из казармы выходили и строились Чернокрылые, отдельно стояло пять десятков лучников, лучших стрелков государства, собранных со всех дружин. Жались друг к другу ученики, около двух десятков, опытные, не один год слушавшие наставления Харугота. Трое самых умелых стояли кружком, обхватив друг друга за плечи, и глаза их были закрыты.
– Мессен, – подбежал тот же остроносый. – Он в Школе Истинного Знания, внутри. Они разговаривают.
– Хорошо, продолжайте следить, – кивнул Харугот.
А про себя подумал, как мало их осталось – опытных и умелых магов, что готовы исполнить его волю. Слишком многих пожрала ненасытная пасть Азевра, битвы и осады, штурмы и дальние экспедиции. Погибли, к сожалению, сильнейшие, уцелели преданные, но без искры таланта…
А она порой решает в схватке чародеев, кому сегодня умирать.
С плеском топча лужи, подошли ари Налн и Тратис, облаченный в плащ, большой, как парус.
– Все готово, мессен, – доложил он, – как вы и приказали. Две сотни отборных воинов, готовых пойти в саму Бездну.
– Отлично, – сказал консул.
«Две сотни, – подумал он. – А всего их осталось тысячи три, и те рассеяны по разным местам. Прочие угодили в могилы, вырытые в земле Лузиании, Серебряной империи, в том холме, около которого мы сражались с гномами. Скольких же я погубил? Причем не только тех, кто шел против меня, а и тех, кто бился рядом, защищая меня и веря в то, что Харугот из Лексгольма приведет Безарион к процветанию».
– Все в порядке, мессен? – спросил ари Налн. – Вы странно выглядите.
– Да, все хорошо. – Консул потер подбородок. – Проклятый дождь смущает меня, внушает чудные мысли…
Канцлер и командир гвардии уставились на Харугота, выпучив глаза.
– Ничего, сейчас я буду в порядке, – проговорил тот, отчаянно сражаясь с задергавшимся уголком рта. – Приведите моего коня, и мы выступаем. Ари Налн, останешься в замке.
– Как будет угодно мессену.
Четверо конюхов подвели могучего, ухоженного жеребца цвета утреннего тумана. Консул тяжело, с усилием забрался в седло, и с трудом удержался в нем, точно невидимая тяжесть потянула к земле.
– Двигаем, мессен? – спросил Тратис, тоже севший на коня.
– Да.
Командир Чернокрылых махнул ручищей, и ворота Золотого замка открылись. Стал виден город – скопище крыш, выстроенных рядами, точно волны, упиравшиеся в стену; окутанные дымкой берега Дейна; башни и святилища; ползущие над всем этим тяжелые облака.
Харугот ткнул жеребца пятками в бока, и тот тронулся.
На конях они были вдвоем, остальным предстояло идти пешком. План выглядел просто – выяснить, куда двинется наследник Безария, покинув Школу Истинного Знания, и перехватить его, устроить засаду. Против полусотни лучников, двух сотен отчаянных рубак, двух десятков учеников ледяной клинок и Сердце Пламени могут помочь, а вот если с ними пойдет тот, кто воплотил Храм Тьмы, то у Рендалла не останется шансов.
Замок остался позади, они пересекли Гнилой ручей, и двинулись на восток по пустынному, словно мертвому Безариону.
– Мессен, они выходят, выходят! – закричали сзади дрожащим голосом, когда консул выехал на улицу Оружейников.
– Ну и? – спросил он.
– Идут на юг… по Черной…
Пришел момент, когда придется вступить в дело ему. Ученики могут далеко не все, иначе бы они не были учениками. Они не знают, что Тьма способна показывать не только то, что есть, а еще и то, что случится в ближайшем будущем. Только увидеть эти размытые картины куда труднее, и еще сложнее понять, что именно они обозначают.
Хотя сейчас ему много не нужно, только направление…
– Стоим, – приказал Харугот, вскидывая правую руку, после чего глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Волны Тьмы, необоримо могучие, и при этом неосязаемые, что катятся сквозь Алион, поглаживая каждую его мельчайшую частичку, город, дерево, родана, песчинку…
Именно они могут рассказать магу все… или почти все, нужно только уметь слушать.
– Я смогу, – прошептал Харугот, пытаясь сосредоточиться, не слышать назойливого шума дождя.
На мгновение ему это удалось, он уловил тихие звуки, похожие на шорох прибоя. Поймал ту их часть, что идет с востока, и перед глазами взвихрились цветастые пятна, на уши обрушился настоящий звуковой вал, состоящий из писка, рева, криков, хруста и даже чавканья.