Жители прятались по подвалам и чердакам, разбегались по лесам. Только редкие смельчаки видели, как кирки и молоты вгрызаются в стены храмов, как место старых святилищ занимают новые, посвященные Господину, с алтарным камнем внутри, белым, как первый снег.
В каждом тут же начинали служить молебны.
Но дважды Тринадцатый не смог или не захотел остановить «союзников», и тогда огромные монстры с ревом бросались на обреченный город. И оба раза города перестали существовать. Исчезли башни, дома и святилища, погибли не только жители, но и кошки, собаки и крысы.
На месте крупного селения оставалась безжизненная пустошь, и они шли дальше.
В пределах герцогства Ородрим дорогу армии Господина преградили всего один раз – большое войско во главе с самим герцогом. Но схватка оказалась недолгой – летучие твари чуть пугнули пошедшую в атаку таристерскую конницу, и выученные боевые кони сошли с ума.
Самим всадникам осталось только умирать.
После учиненного в тот день разгрома, в котором погиб герцог, сопротивление прекратилось. Хозяева замков начали выезжать навстречу, выражать готовность стать вассалами Тринадцатого, отречься от прежних богов и принять участие в войне под знаменами победителей.
Дважды пришлось останавливаться на день, чтобы устроить большие молебны и принять новичков в лоно истинной веры.
Зато теперь вместе с ополченцами с Архипелага шло несколько тысяч хирдеров и таристеров. Те, кто сражался за Господина еще на островах и брал Ревангер, смотрели на присоединившихся с презрением. Многие думали, что ородримцы предадут при первой возможности.
Настоящее дело для воинов находилось крайне редко, и мечи скучали в ножнах.
Если кто и погибал или получал рану, то только по собственной глупости или большому невезению. Но воины, несмотря на это, мрачнели с каждым днем, и Ларин фа-Тарин чувствовал их настроение.
Потому что сам ощущал нечто подобное.
Они верили в Господина много лет, приносили ему жертвы тогда, когда Сокрытый был лишь забытой тенью. Они строили первый храм на острове Калнос и отдавали жизни в битвах за Закатный архипелаг.
А теперь выяснилось, что ветераны Тринадцатому не очень и нужны. Он воспользовался ими, и сменил на новое оружие, более смертоносное. Но старое не выкинул, потащил с собой, на всякий случай.
Фа-Тарин слышал разговоры, которые вели меж собой его воины, замечал их косые взгляды. Но делать ничего не пытался, потому что знал – эту ситуацию изменить не в силах тысячника.
Нет, Господин все время был теперь с ними, он творил чудеса, порой объявлял, что готов выслушать любого родана из войска и помочь его беде. Но почему-то никто не спешил к роскошному шатру из черно-алого шелка, который на стоянках раскидывали для полководца.
Фа-Тарин видел мрачные лица других тысячников, и делал вывод, что у них дела обстоят не лучше. Между собой они почти не разговаривали, а если и разговаривали, то исключительно по делу. Каждого военачальника терзали сомнения, и все боялись их высказать.
Помимо колебаний и подозрений оставался страх, опаска перед чудовищными «союзниками».
Он не исчез, даже не ослабел, несмотря на то что уродливые огромные твари стали привычными. Слегка притупился, но при всяком удобном случае вспыхивал остро и ярко, заставляя вздрагивать и бормотать молитвы даже опытных воинов, не боявшихся ничего и никого.
Все слишком хорошо понимали, что роданы для этих существ – не более чем пища, и сдерживает монстров лишь то, что у них с Господином общие враги. Но когда враги окажутся повергнуты, хватит ли у Тринадцатого силы, чтобы защитить последователей от «союзников»? Или он просто не станет вступаться за них, отдаст ненужных более воинов на растерзание?
И это тоже вызывало сомнения и подозрения.
Смущала погода – сильные и холодные дожди шли каждый день, и Господин ничего не мог поделать с затянувшими небо облаками. Он рассеивал тучи, но они с упорством возвращающихся к падали мух наползали обратно, повисали над землей подобно тяжелой серой крышке. Иногда дождь превращался в снег, по утрам примораживало, да так, словно не тальник был на дворе, а середина леденя.
Пехотинцы тащились по раскисшей дороге, по уши изгвазданные грязью, мокрые, замерзшие, и думали, что это происки старых богов. То, что Тринадцатый не мог с ними справиться, порождало недовольство.
Войско без боя взяло Рохум, столицу Ородрима, где простояло два дня, разрушая храмы ложных владык Алиона. Перепачканные каменной пылью и известкой мечники и лучники начали поговаривать о том, что пора им расстаться с оружием и стать вровень с обозниками.
Состоялся очередной большой молебен, и вновь потянулась дорога.
Переправились через реку Олева, и к первому дню зеленца вышли на границу графства Эньян.
– И сколько будет длиться этот поход? – спросил у тысячника Наллиен тал-Долланд, командир первой сотни. – Пока мы не упремся в Опорные горы и не пробудим от сна Безымянного?
– Думаю, что раньше, – ответил Ларин фа-Тарин. – Возьмем Безарион, а затем передохнём. По крайней мере, мне хотелось бы этого.
В Эньяне их встретила пустота – брошенные замки, оставленные селения, из которых вывезли все, кроме строений. Жители ушли, скрылись в лесах, решив взять пришедшее с запада войско измором.
Без фуража и провианта мало чего стоит любая армия, даже самая сильная.
Через два дня марша войско Господина добралось до довольно большого города, но и он оказался покинутым. Их встретили распахнутые ворота, открытые двери домов и мертвенная, неестественная тишина.
Тринадцатый приказал отправить внутрь разведку, а армия осталась на дороге у западных ворот.
– Не нравится мне это, – сказал фа-Тарин, около которого собрались все его сотники. – Если они готовы на такое…
– Ничего, долго в лесу не просидишь, – пробурчал мрачный лохматый Закер, командир пятой сотни.
Тысячник хотел ответить, что людей, готовых на такое, бесполезно призывать к отречению от старых богов, но не успел. Внимание его привлекло движение в облаках у самого горизонта. Там замелькали стремительные тени, похожие на летучих мышей. Он похолодел, поняв, что одна из «мышей» выплюнула струю пламени. Вспомнился Стритон и исполинские крылатые тени над ним.
– Драконы… – проговорил фа-Тарин. – А я все думал, чего их так долго нет?
Приближение крылатых бестий увидел не он один. От того места, где находился Господин, поднялся столб багрового свечения. Кружившиеся в небе «союзники» заревели, замолотили крыльями, чтобы подняться повыше. Те, что ходили по земле, подобно роданам, и обычно двигались позади всех, сейчас рванули вперед по обочинам, не обращая внимания на лужи и глубокую грязь.
Мимо тысячи фа-Тарина пробежал «жук» размером с холм и с тремя уродливыми головами. За ним, сотрясая землю, протопал чешуйчатый великан. Распространяя вонь гниющих растений, проползло нечто размытое, чавкающее, неприятно зелено-бурое, с ревом пронесся «кит» на бычьих ногах.