Мои размышления прервали пронзительные трели звонка. Я мрачно решил, что это кто-нибудь просто ошибся дверью. Открывать не торопился, подумав, что, кто бы это ни был, он догадается о своей ошибке раньше, чем я доберусь до дверей. Звонок зазвонил снова. На этот раз гораздо настойчивее: последовала целая серия коротких, требовательных трелей. Наверное, человек за дверью настолько непроходимо туп, что даже не в состоянии сообразить, что попал не туда, угрюмо подумал я и нехотя поплелся к двери.
Я широко распахнул ее, и в мою холостяцкую квартиру впорхнула очаровательная блондинка. Она, как видение, проскользнула мимо меня, пока я глупо таращился ей вслед. Не иначе как решила, что я живу в лифте, подумал я, закрывая дверь и устремляясь за ней в погоню. Нагнал девицу уже в гостиной. Она была одета так же, как в тот самый первый день, когда я увидел ее. Черная шелковая блузка туго обтягивала пышную, упругую грудь, которая сейчас опять привела меня в трепет, а брюки из белой шерстяной ткани красиво облегали изящные бедра и подчеркивали длину стройных ножек.
— Шанни О'Тул! — присвистнул я. — Глазам своих не верю! Неужели двадцать миллионов “зеленых” не побрезговали навестить меня, убогого?!
— К тому времени, как закончился этот кошмар в Санта-Байе, — прошептала она, — и этот безмозглый лейтенант прекратил читать мне нотации, а Чак Вилан перестал наконец бубнить, что мое безрассудное поведение вынудило его чистую, наивную Керри позволить втянуть себя в эту авантюру... — Шанни с трудом перевела дыхание. — Знаете, что тогда случилось, Бойд? Я решила, что пора мне покончить с этой мерзкой шайкой!
— Неужели? — недоверчиво спросил я. Очаровательная нижняя губка строптиво надулась.
— Вот я и вернулась в Манхэттен и заперлась в квартире, чтобы спокойно все обдумать. Этот грязный лицемер, мерзкий подонок, пародия на любящего родственника, я имею в виду своего дядюшку, — холодно процедила она. — В, первую очередь он виноват, что все так случилось. Во вторую очередь — вина Керри, Джоанны Вейч — в-третьих, потом — Дрисколла и этой мерзкой парочки — Ширли и Шумейкера. Моей вины тут нет!
— Ну и слава Богу! — кивнул я.
— Ну... — Она еще больше надула губки. — Может быть, и есть, но совсем чуть-чуть! Не столько вина, сколько просто-напросто глупость! Что бы там ни было, теперь я скоро унаследую эти двадцать миллионов и будь я проклята, если не заслужила их! — Она с вызовом взглянула мне в лицо. — У меня до сих пор была собачья жизнь. И я заслужила каждый проклятый цент этого проклятого наследства!
— Все правильно, — согласился я. — Двадцать миллионов “зеленых” — прекрасное успокоительное!
— Я избавилась от Чака, — с довольным видом сообщила Шанни. — Похоже, он собирался и в будущем распоряжаться моим состоянием. Поэтому я и отправила его в Европу разобраться на месте, как обстоят дела с инвестициями в промышленные предприятия. Вернется же он не раньше того дня, как все перейдет в мои руки. Это либо избавит его от больших неприятностей, либо, наоборот, причинит новые. Во всяком случае, от меня он больше ничего не дождется!
— Не прикажете ли приготовить выпить? — раболепно промямлил я. — Я принесу кубки из чистого золота!
— Я кое-что должна вам, — продолжала девушка, не обратив внимания на мое кривляние. — Только представьте, мне казалось, что вокруг меня настоящие друзья, а все они оказались бандой воров и убийц! А вы были мне неприятны, раздражали меня, и что же?! Вы были единственным, кто смог уберечь меня от участи худшей, чем смерть!
— Можете прислать мне чек по почте, — сухо сказал я. — Меня это вполне устроит.
— Скоро пришлю, — перебила она. — Чек на десять тысяч долларов. Конечно, это просто малая толика той огромной благодарности, что я испытываю к вам. Но мне показалось, что это вполне приличная сумма. — Она фыркнула. — Весьма приличная, как я думаю.
— А вы не думайте об этом, — посоветовал я. — Будет ужасно, если вы вдруг передумаете.
— Да, вот еще что, — спохватилась она. — Я вовсе не лесбиянка!
— Охотно верю, — сразу согласился я.
— Не притворяйтесь, Бойд. — Блондинка бросила на меня подозрительный взгляд. — Вы просто боитесь, что я порву чек. Думаю, вам нужно убедиться, что я не лгу!
— Вот это верно, — с энтузиазмом подхватил я.
— Для этого я и пришла сюда, — просто сказала она. — Чтобы доказать вам это. Завтра вы можете мчаться в свой мужской клуб, но сегодня вы мой!
— Мужской что? — переспросил я, не веря своим ушам. — Это что, изящное название какой-нибудь тусовки исключительно для “голубых”?
Шанни знакомым волнующим жестом обхватила себя под грудью, и я разинул рот от удивления, увидев, как блузка черным шелковым лепестком пролетела по воздуху и упала на ковер.
— Вы пуговицы не расстегиваете принципиально? — в растерянности просипел я.
— Просто мне казалось, что этот прием любого мужчину валит с ног, — пропела она.
И я потерял голос окончательно, когда заметил, что под блузкой ничего нет.
Она с сомнением взглянула на окно.
— Нас никто не увидит?
— Бэтмен, — каркнул я. — Вампиры. В любом случае из-за них не стоит волноваться. Они славные ребята.
— Отлично. — Шанни сделала незаметное движение, и белые брюки соскользнули до щиколоток; мне срочно пришлось прикрыть глаза, чтобы они не выскочили на ковер. — Предлагаю вам отправиться в спальню, Бойд, и раздеться. Ждите меня в постели. Я мигом.
— Шанни О'Тул, — из последних сил прохрипел я. — Позвольте дать вам совет. Не стоит бросаться из одной крайности в другую.
Белые брюки птицей пролетели над моей головой; девушка, выпрямившись, глядела мне прямо в лицо.
На ней не осталось ничего, кроме узеньких голубых трусиков.
— Быстро в спальню, Бойд! — крикнула она. Ну что ж, срабатывало раньше, надо надеяться, получится и теперь. Обхватив ее одной рукой, я бросил девушку лицом на диван. Глядя на великолепное тело, распростертое перед моими глазами, я невольно подавил ностальгический вздох. Запустив два пальца под голубенькие трусики, я дернул их вниз и спустил до щиколоток. И вот наконец передо мной эти восхитительные, похожие на две аппетитные булочки, округлости. Бело-розовые, пышные и обольстительные! Полюбовавшись ими, я с силой хлопнул ладонью сначала одну из них, потом — другую. И повторял эту операцию до тех пор, пока у меня не заболела ладонь.
Вначале ее молчание я мог бы объяснить шоком от неожиданного нападения. Потом — яростью и негодованием, которые душили ее, и она даже не могла выдавить из себя ни звука. Но девушка по-прежнему молчала. К тому времени, как я устал, ее попка стала ярко-розовой, даже красной, а меня начало глодать чувство вины. Вдруг Шанни повернула голову и посмотрела на меня. Я чуть не упал от удивления: на ее лице не было и тени гнева, темно-голубые глаза сияли мягким добрым светом.