– Нет, вы сообщили вполне достаточно, – ответила наша шпионка, и я понял, что она осторожничает. – Извините, что потревожили вас, герр Брокдорф, и огромное спасибо за помощь.
Она поднялась, и нам с Бартоломью достался ее красноречивый взгляд – чего, мол, сидите, как удоды на яйцах?
Темнокожий швед ждал нас, преспокойно почитывая газетку.
А чего ему – время идет, денежки потихоньку капают.
Мы сели в такси и покатили на запад, в сторону центра. Когда проехали мост, ведущий на Содермальм, то бишь Южный остров, сидевшая спереди Ангелика повернулась к нам:
– Сейчас я вас высажу в центре, а сама отправлюсь в наше посольство. Мне обещали переслать кое-какие документы из Берлина. Ближе к вечеру увидимся в отеле и решим, что делать дальше.
Антон грустно вздохнул, показывая, что не желает расставаться со столь очаровательной особой даже на несколько часов, а я ехидно улыбнулся и невинным голосом спросил:
– И благородная фройляйн бросит двоих мужчин на произвол судьбы? Посреди города, известного чуть ли не как мировая столица педерастии?
– Насколько я понимаю ситуацию, – сказала Ангелика, – это местным гомосексуалистам стоит тебя бояться, а не наоборот.
Вот это номер! Что, железная валькирия потихоньку учится шутить?
Нас высадили из такси неподалеку от Гамла Стана – Старого города, в самом центре, и мы, будто обычные туристы, отправились разглядывать достопримечательности. Заглянули на Рыцарский остров, где находится ратуша, могила ярла Биргера и небольшой барельеф, посвященный злому богу Локи, обошли вокруг дворцов.
Выбрались на Дроттинггата, или улицу Королевы, – главную пешеходную улицу Стокгольма, и тут Бартоломью заявил, что голоден.
– Нет проблем, – сказал я. – Заведений здесь уйма, денег у нас много, так что выбирай то, что нравится.
Мы прошли улицу почти до конца, и тут Антону глянулся бар под названием «Аполлон». Я посмотрел на висевший над входом радужный флажок, но говорить ничего не стал, и мы вошли внутрь.
Спустились по короткой лесенке и оказались в полутемном зале: громадные столы коричневого дерева, никаких скатертей, на стенах – картины на древнегреческую тему, а в углах – обломки якобы древних колонн и гипсовые статуи богов и богинь из олимпийской дюжины.
Настоящий вертеп.
– Привет, милые, – на аглицком поздоровался подскочивший официант неопределенной половой принадлежности. Заморгал накрашенными глазками, заулыбался, распространяя удушающий аромат духов. – Проходите вон туда.
– Привет, – ответил я, стараясь не смотреть на Бартоломью. – Как у вас насчет пожрать?
– Очень хорошо, – официант манерно махнул рукой и страстно поглядел на Антона. – У тебя красивый дружок, милый.
– Кто… кто это? – дрожащим голосом осведомился Бартоломью, когда мы заняли столик у стены. – И что он… она сказала?
– Отвесил комплимент твоей аппетитной попке и поинтересовался, не свободен ли ты, – я гнусно захихикал. – Я ответил, что если ты будешь вести себя плохо, то я тебя им оставлю. А вообще пора знать, что радужным флажком в Европе отмечаются заведения для гомосеков.
– Давай уйдем, а? Давай уйдем.
– Да ладно, чего уж там? – я кивнул официанту (или официантке?), который притащил нам меню. – Это самый центр, место должно быть приличное. Никто на тебя не бросится с криком «бей натуралов!», да и мы вдвоем вполне вписываемся в местную обстановку. Ведь так, противный?
Антон содрогнулся – похоже, он решил, что я просто-напросто свихнулся.
Ну а я подумал, что за всеми этими шуточками, за прогулкой по Стокгольму, прочими обыденными делами я пытаюсь укрыться от того необычного, что обрушилось на меня за последние дни. Точно обитатель крохотной пещерки, который увидел огромный мир за ее пределами, но упорно возвращается в свое жилище, знакомое до последней трещины на стене, да еще и пытается убедить себя, что все, расположенное снаружи, – мираж.
Я пытался, а выходило не очень, внутри рокотал громоподобный клич «Кхтул-лу!», кричали змеелюди, в мою комнату ломились похожие на лягушек твари, светилась статуэтка Древнего с щупальцами на морде, и плескалось что-то в заполненном тиной аквариуме…
Чтобы забыть это, придется уйти в запой на полгода или вырезать собственный мозг.
– Ладно, останемся, – сказал Антон, оглядевшись и определив, что брутальных мужиков в коже вокруг не наблюдается.
– Вот и славно, – кивнул я и принялся переводить для Бартоломью меню.
Насчет «пожрать» в «Аполлоне» и в самом деле оказалось довольно неплохо. На особые изыски скандинавы не способны, это не французы, но зато все было сытно, обильно и натурально. Мы разорились на полный обед из четырех блюд, и к тому моменту, когда принесли десерт, я чувствовал себя раздувшимся, как вдоволь попировавший клещ.
– Я больше не могу, – с тоской сказал Антон, разглядывая залитую взбитыми сливками и украшенную дольками фруктов «каку». – Но ведь не оставлять же это каким-то педерастам?
И он с видом потянувшегося к мечу утомленного героя взялся за ложку.
– Ешь-ешь… – поддержал я. – А то вот найдут нас злые дядьки из Церкви Святой Воды и принесут тебя в жертву.
– А чего бы нам самим их не найти? – из-за того, что рот его был набит, Бартоломью выражался невнятно, и взбитые сливки летели во все стороны. – Сколько можно удирать и прятаться? Мы что, трусы? Надо поймать кого-нибудь из них и как следует допросить!
Обычного человека после еды тянет подремать, а фотокора-худреда на подвиги…
– Мысль не самая плохая, – согласился я. – Отделения ЦСВ тут должны быть, а наши с тобой физиономии местным сектантам неизвестны.
Я вытащил из рюкзака ноут, водрузил на стол и нырнул в Сеть. И вскоре стал счастливым обладателем информации о том, что в столице Швеции у Церкви Святой Воды имеется «центральный офис» на Сторгатан, и некий «молельный дом» в Кристенберге, неподалеку от стокгольмского теннисного центра.
– Вот туда мы и отправимся, – решил я. – Офис – это нечто большое, под охраной, а молельный дом – то, что надо. Притворимся смиренными паломниками, которые явились поклониться мощам…
– И покажем всем этим сатанистам, что добро победит! – закончил фразу Антон и грозно взмахнул кулаком.
Похоже, он ощущал себя чуть ли не крестоносцем, призванным на борьбу с темными полчищами.
Так что мы доели десерт, заплатили гомосекам и отправились в бой.
«Молельный дом» занимал половину первого этажа небольшого дома. На двери висела табличка с крестом, окна снаружи закрывали решетки, а изнутри – занавески.
– Так, товарищи офицеры, – сказал я, оценив диспозицию, и воззрился на единственного имевшегося в наличии «офицера». – Что нужно первым делом предпринять при соприкосновении с неприятелем?