К их большому разочарованию, не удалось обнаружить ни грамма кокаина, ни килограмма тротила.
– Счастливого полета, – без всякого дружелюбия пожелали мне напоследок.
– А вам счастливо оставаться, – ответил я, чувствуя себя как после визита к проктологу.
Надежды подремать в самолете разбились вдребезги, едва мы уселись в кресла. В салоне обнаружилось множество еврейских мам и пап с не менее еврейскими детьми в возрасте от года до пяти. Дети эти принялись дружно орать, плакать, хныкать и канючить, и мне в голову закралась мысль о том, что ночные видения были не такими уж и кошмарными.
Куда мерзким древним богам и их шизанутым поклонникам до избалованных киндеров?
– О боги, я больше не могу, – с чувством сказал Бартоломью, когда где-то над Грецией ребенок на сиденье позади нас заверещал так, словно ему в зад воткнули спицу. – Жаль, что на борт не дают пронести хотя бы баллончик с нервно-паралитическим газом!
– Детей надо любить, – ханжеским тоном заявил я. – Они – цветы жизни, и все такое… Особенно если ты собираешься завести семью. Семья без детей – деньги на ветер и перевод продукта.
Антон посмотрел на меня, точно принципиальный девственник на рекламу публичного дома, и гордо отвернулся.
Да уж, про семью чья бы корова мычала, а моя бы молчала…
В прошлом году я едва не женился, но, к счастью, одумался за неделю до свадьбы и поспешно все отменил. Результатом стало несколько истерик моей неудавшейся половины, разрыв отношений, некоторые финансовые потери, а также стойкое убеждение, что Александру Патриарших еще стоит пожить холостяком.
Дети орали, мамы и папы не особенно ретиво их успокаивали, самолет летел.
Во Франкфурте мы вмазали по паре кружек пива рядом с памятником Гёте и пересели на рейс до Бергена. Тут публика оказалась иной – сплошь немецкие туристы, решившие поглядеть на фьорды – седовласые бюргеры с фотоаппаратами и их толстомясые фрау.
Ангелика в такой компании должна была чувствовать себя как дома.
Ну а я получил возможность немного подремать.
В аэропорту «Флесланд», что расположен неподалеку от Бергена, мы приземлились в шесть вечера по местному времени. На выгрузку и паспортный контроль ушло еще полчаса, а затем мы оказались в зале прилета. И почти тут же я увидел Харальда Иверсена – не увидеть его сложно.
По виду коллега – типичный норвежец, два метра ростом, спортивный, белобрысый, с розовым добродушным лицом и голубыми глазами. По характеру – типичный скандинав, спокойный, выдержанный и на наш, русский взгляд, немного заторможенный.
– Эй, Харальд! – завопил я. – Мы здесь!
Но тут он и сам нас заметил, приветливо взмахнул ручищей и двинулся навстречу.
– Привет-привет, – пробасил Харальд и застенчиво улыбнулся. – Рад встрече.
– Это Антон, а прекрасную даму зовут Ангелика, – представил я спутников. – А где оркестр и цветы?
Коллега нахмурился, пытаясь сообразить, о чем речь, потом уловил, что это все шутка, и заулыбался вновь.
– Извини, не смог организовать, – сказал он виновато. – Но машина ждет, и места в гостинице я забронировал, как ты и просил.
– Учитывая прошлые заслуги, мы тебя прощаем, – смилостивился я. – Но в следующий раз чтобы без цветов и оркестра не появлялся. А для Антона еще и хлеб-соль обеспечь. В смысле, селедку с овсянкой.
Подобный юмор оказался для Харальда непосильным, но он решил на нем не заморачиваться. Мы залезли в черный «Лендровер» и поехали на северо-восток, в сторону Бергена.
Пока добирались, коллега поведал о своих проблемах и достижениях.
Получив от шефа материалы и задание по поводу Церкви Святой Воды и Ирге О’Дила, Харальд несколько озадачился – о первой он никогда не слышал, со вторым пару раз сталкивался, но ничего толком не знал. На то, чтобы изменить ситуацию, пришлось потратить сутки напряженной работы и задействовать связи в самых разных учреждениях Норвегии.
– Представь, мне пришлось разыскать одноклассника, что ныне служит в пограничной охране, – рассказывал коллега. – Потревожить министерство внутренних дел, министерство экологии и туризма, ассоциацию импортеров промышленных товаров и даже бизнес-гильдию Тронхейма.
Зато узнал Харальд много интересного.
К собственному удивлению, он выяснил, что Ирге О’Дил является фактическим хозяином целого острова в одном из фьордов – ситуация, совершенно непредставимая в столь демократическом государстве, как Норвегия! Понятное дело, что наш лысый «друг» его не купил и не захватил силой, но сумел каким-то хитрым образом получить кусок земли в долгосрочную аренду.
– Представь, у него там своя охрана, причал, даже вертолетная площадка. Официально это оформлено как «исследовательский центр», и юридически все сделано аккуратно и грамотно. Там бывали правительственные комиссии, все проверили и ничего предосудительного не нашли.
– Представляю, – мрачно отозвался я. – А оружие ему нужно для экспериментов. Комплекс береговой обороны, минометы, винтовки, патроны и всякая прочая «научная» шняга.
– Ну, точно, – кивнул Харальд. – Но на этот остров, Фьярой, мы позже взглянем. А Церковь Святой Воды имеет отделения по всей стране, от Кристиансанда до Тромсё, и главное – тут, в Бергене. Конечно, напрямую к ним я не пошел, однако кое-какую информацию раздобыл…
Но тут мы переехали мост Пуддерфьордс, оказались непосредственно в Бергене, и коллеге пришлось сосредоточиться на вождении. Улицы в столице Западной Норвегии узкие, так что водиле, если он не местный, запутаться и свернуть не туда проще, чем высморкаться.
Пара-тройка поворотов, и мы остановились у четырехэтажного красного здания с вывеской «Ambasseduer Hotel».
– О нет, только не это, – сказал я.
– Что, плохая гостиница? – насторожилась Ангелика.
– Нет, хорошая, да только на первом этаже – бар, где тусуются местные футбольные фанаты. И орут они так, что в номерах, расположенных на втором, по уик-эндам тихо не бывает.
Харальд нашего разговора, ведшегося на русском, не понял, но мои сомнения уловил.
– Сейчас сложно место найти, ты же знаешь, – сказал он, разведя могучими ручищами.
– Знаю, – отозвался я. – Пойдем поселяться, а ты никуда не уходи.
Номер нам, к счастью, достался на четвертом этаже, под самой крышей, так что вопли норвежских фанов нам не грозили. Бросив вещи, мы спустились обратно и отправились на поиски какого-нибудь заведения, где можно спокойно посидеть, поесть и поговорить.
Японский ресторан под названием «Сохо-суши», что на Хаконсгатан, оказался в самый раз.
– Не люблю я это модное извращение, – сказал я, когда мы заняли столик, и девочка-официантка, похожая на японку так же, как я – на масаи, принесла меню. – Но не могу не признать, что закусывать этой хренью водку – самое то.