– Конечно, – кивнул доктор. – Свободны.
Роберт накинул халат, подмигнул симпатичной медсестре и выбрался из автобуса, волей случая превратившегося во врачебный кабинет.
– Ну что? – поинтересовался ожидающий снаружи Иван.
– Жив буду, сказали, – ответил Роберт.
– Это хорошо. – Солдат первой роты, благодаря гипнотерапии избавившийся от привычки сообщать всем и каждому, что их непременно сожрут, задумчиво посмотрел в сторону повисшего над горными вершинами солнца. – Что, пора ужинать?
– Пора, сомий хвост. Пойдем.
За последние дни раскинувшийся около портала палаточный городок изрядно обезлюдел. Тяжелораненых вывезли на Аквиум, выздоровевших отправили обратно в части.
Госпиталь превратился во что-то вроде перевалочного пункта.
Постоянно тут обитали только идущие на поправку раненые из первых партий. Кроме них, в палаточном городке оказывали первую помощь солдатам, прежде чем отправить их дальше, прочь с Диадемы. Кормили и успокаивали беженцев, прибывавших во все большем числе, порой размещали на ночлег идущие через портал подразделения.
В большой палатке, отведенной под столовую, было пусто. Блестели длинные узкие столы, из-за загородки, отделяющей кухни, долетали негромкие голоса и звяканье посуды.
– Эй, кормить будете? – крикнул Иван, едва перешагнув порог.
– Тебя, что ли? – выглянула из-за загородки дородная краснолицая повариха. – Ни за что! И так вон какой жирный!
– А меня? – спросил Роберт.
– Тоже толстоват. – Повариха оценивающе прищурилась. – Ну ладно, так и быть. И тебя, и толстяка этого заодно.
Иван изумленно пощупал собственный живот, в очередной раз подтвердив, что с чувством юмора у него не все в порядке.
– Спасибо, – проговорил Роберт, получив поднос. – Это что такое?
– Перловая каша, – сообщила повариха. – Самый питательный продукт, если верить нашим снабженцам. Ну а еще рыба жареная, салат из овощей и чай. Чего-то не устраивает?
– Нет, все хорошо, – уныло ответил Роберт, изучая горку мелко порубленной зелени, вряд ли заслуживающую гордого имени «салат».
Устроились за одним из столов поближе к выходу, где было не так жарко. Перловая каша оказалась вполне съедобной, и Роберт почти уничтожил ее, когда в столовую начали заходить солдаты, не раненые, в серых госпитальных халатах, а здоровые парни в форме, улыбающиеся и громогласные.
– Приятного аппетита, – пожелал один из них, черноглазый и смуглый.
– Спасибо, – ответил Роберт. – А вы к нам на постой?
– Ага, – кивнул черноглазый и протянул руку: – Рядовой особого штурмового батальона Паоло Бальдини.
– Очень приятно, Роберт. – Они обменялись рукопожатиями.
– Так вы из этих, из катафрактов? – встрепенулся Иван.
– Точно, из них. – Бальдини засмеялся, обнажая в улыбке крупные белые зубы. – А вы из тех, кто уже сталкивался с этими тварями?
– Не то слово, – мрачно ответил Роберт.
– Сейчас я возьму поднос и подсяду к вам, – сказал Бальдини. – Расскажете, что да как. Вдруг в бою пригодится, чем Единый не шутит?
Он отошел к раздаче, но быстро вернулся и привел еще одного штурмовика, такого здорового и высокого, что с трудом можно было представить, как он помещается внутри боевого скафандра.
– Оззи, – прогудел тот.
Ели штурмовики жадно, быстро, как по-настоящему проголодавшиеся люди. Бальдини при этом ухитрялся задавать вопросы.
– Вот как, – сказал он, перейдя к чаю. – Значит, это не просто тупые звери?
– Трудно сказать, – Роберт в задумчивости прикусил нижнюю губу. – Понятно, что они взаимодействуют друг с другом, так что нападения их сильно похожи на спланированные операции. Но в то же время порой ведут себя инстинктивно, точно животные. Мне кажется, что за хищниками стоит чей-то разум, куда более совершенный, чем наш.
– Да, одно понятно, что ничего не понятно, – задумчиво сказал Оззи. – А жрать все равно хочется. Пойти добавки попросить, что ли?
– А вы покажете нам ваш катафракт? – вмешался в разговор Иван. – Очень интересно на него посмотреть.
– Почему бы и нет? – улыбнулся Бальдини. – Оззи, потолкуй с поварихой, она наверняка захочет досыта накормить такого большого парня, как ты. А мы пойдем, посмотрим на скафандр, если офицеров рядом не будет…
Оставив Оззи договариваться о добавке, они вышли из столовой и окунулись в теплые сумерки.
Сквозь стены палаток просвечивали осветительные блоки, последние отблески заката дрожали на вершинах гор, сдувший госпитальное амбре ветер нес запах теплой земли и аромат цветущих лугов.
– Прямо курорт. – Бальдини потянулся так, что хрустнули суставы. – И где наши машины стоят, дай Единый памяти? Ага, вон там. Вперед.
От столовой двинулись в сторону дороги, прошли мимо палатки, куда Роберт не так давно ходил на процедуры. Вспомнилась заплаканная медсестра, ее глаза, полные искреннего горя…
За палатками обнаружились поставленные в ряд транспортеры, длинные и тяжелые, напоминающие гробы на колесах.
– Стой, кто идет? – высунулся из кабины одного из них солдат.
– Свои, – ответил Бальдини. – Офицеров тут рядом нету?
– Они все к коменданту госпиталя ушли, – ответил солдат с хитрой улыбкой, – а дежурный лейтенант с горя, что не ему выпивка и медсестры достанутся, отправился спать в палатку. Меня вот оставил.
– Ты не будешь возражать, если я покажу этим славным парням скафандр?
– Нет вопросов. Только не шумите особенно.
– Пошли. – Бальдини поманил новых приятелей за собой. – Вон та машина наша.
Он легко вскочил на подножку, щелкнул контактный замок, дверь отошла, открывая темный проем. Бальдини шагнул внутрь, и в кузове забрезжил свет, стали видны стоящие в особых боксах катафракты, блики побежали по их броне, не сплошной, а какой-то посеченной.
– Ух ты! – сказал Иван. – Здорово! А эта штука на спине зачем?
– Термоплазменный движок, – в голосе Бальдини прозвучала гордость. – Дает безумное количество энергии. Без него все это, – он постучал по грудной пластине, породив глухой звон, – будет лишь мертвой грудой железа.
– А почему он такой прочный? – Роберт потрогал катафракт и убедился, что тот покрыт не обычным бронепластиком.
– Кераловые волокна плюс какие-то рассекатели энергии. Как они работают, я, убей меня Единый, не знаю. – Бальдини развел руками. – Для того чтобы управлять этой штукой, эта информация не нужна.
– А покажи, – попросил Иван.
Штурмовик самодовольно улыбнулся, потянулся к костюму. Щелкнули крепления, и тот раскрылся, точно раковина, обнажив выложенные чем-то вроде мягкого пластика внутренности.