– Да, сир, – сказал он. Голос его звучал тихо и робко.
– Во имя Господа, расскажите нам, как вел себя брат Анри, находясь в должности командора.
– Достойным образом, сир, – твердо ответил Робер. С каждой собственной фразой он обретал уверенность.
Дальнейшие вопросы касались в основном набега, в котором тамплиеры участвовали совместно с Жосленом, сеньором Заиорданья. Когда Робер рассказал все, что знал, настала очередь брата Готье.
– Как видим, – проговорил магистр с непонятным ожесточением, заканчивая допрос свидетелей, – брат Анри вел себя достойным образом, как и подобает рыцарю и командору. Но это не снимает с него вины за случившееся. Кто еще желает высказаться?
– Позвольте мне, мессир, во имя Господа, – поднялся на ноги Филипп де Плессье, один из старейших рыцарей Ордена и его сенешаль.
– Прошу вас, брат.
– Братия, – сказал де Плессье, – воистину брат Анри всегда был рыцарь доброго поведения, и в иное время, более спокойное, чем сейчас, его проступок вовсе бы не стал поводом для обвинения. Но брат Анри недавно прибыл из-за моря, и нападая на караван, он действовал в неведении относительно того, что сие нападение будет иметь столь тяжкие последствия для всего королевства…
Сенешаль говорил еще долго. Вслед за ним высказались другие рыцари, и общее мнение склонялось к тому, что де Лапалисс заслуживает наказания мягкого и снисходительного.
– Хорошо, братья, – сказал магистр, выслушав всех. – Мы оставим брату Анри одеяние Дома во имя Бога.
Рыцари недоуменно зашумели. Такое наказание было вторым по тяжести после изгнания из Ордена, называемого на языке статутов "потерей Дома".
– И это наказание, – продолжал де Майи, не обращая внимания на недовольство капитула. – Налагается на него в срок на неделю!
Робер облегченно вздохнул. Обычно брат, которому оставили одеяние во имя Бога, ходил под таким наказанием, означающим три дня поста в неделю, невозможность трапезоваться со всеми и участвовать в сражениях, а также грязные работы, в течение года и одного дня. Магистр в значительной степени смягчил наказание, формально оставив его максимально суровым.
– Введите нашего заблудшего брата, – приказал глава Ордена.
Брат Анри вошел в помещение. Лицо его было спокойным, но рука, крепко сжимавшая снятый с головы кель, говорила о том, что де Лапалисс волнуется. Подойдя к магистру, он, как и положено кающемуся, опустился на колени.
– Брат Анри, – сказал Жак де Майи спокойно. – Капитул нашел тебя виновным, но решил оставить тебе одеяние во имя Бога.
Бывший командор замка Села вздрогнул.
– И исполнять свое наказание ты будешь в срок семи дней, – закончил магистр. – Будь готов принести покаяние.
– Во имя Господа и Матери Божией, – твердо сказал брат Анри, – благодарю вас, братья.
Он поднялся с колен, медленно, точно страдающий ревматизмом старец. Плащ, который в течение недели наказанному придется носить туго завязанным, белой птицей слетел с плеч рыцаря. За ним последовали котта и нательная рубаха. Жак де Майи, уже с плетью в руках, хмуро наблюдал за раздеванием.
– Дорогие сеньоры братья, – сказал он, дождавшись, когда де Лапалисс обнажил спину. – Перед нами брат, который подвергнут покаянию. Просите Господа и Матерь Божию, чтобы они простили ему его ошибки.
Повернувшись к брату Анри, он спросил:
– Дорогой брат, раскаиваетесь ли вы в том, что совершили такой поступок?
– Да, сир, – ответил де Лапалисс.
– Воздержитесь ли вы от этого впредь?
– Да, сир, если Богу угодно.
Рыцари затянули "Отче наш". Робер шевелил губами, произнося привычные слова вместе со всеми. Рука магистра поднималась раз за разом, и плеть, сплетенная из тонких ремней, падала на спину наказуемому, оставляя на ней алые кровоточащие полосы. Магистр не жалел друга. Брат Анри молчал, и только чуть вздрагивал при каждом ударе.
Молитва закончилась.
– Идите с Богом, брат, – сказал де Майи, опуская плеть.
– Благодарю вас, сир, – ответил брат Анри.
Поднявшись на ноги, он забрал свое одеяние и отошел в сторону.
– Что же, – проговорил магистр. – Если кто-то хочет что-либо сказать капитулу, то пусть сделает это сейчас, во имя Господа и Божией Матери…
На призыв никто не отозвался. Де Майи кивнул:
– Тогда мы можем закрыть наш капитул, ибо по милости Бога на нем не случилось ничего, кроме доброго. Благодарение Богу и Божией Матери, что он прошел таким образом.
Речь в завершение была обычной, ее произносит любой командор, ведущий капитул своего Дома, будь то в Шотландии, в Испании или Киликии. Робер слушал ее без особого внимания. Взгляд его был прикован к лицу брата Анри, который, кривясь, натягивал на себя одежду. Ни тени раздражения не было в чертах де Лапалисса, словно не он только что был подвергнут бичеванию. Нечто вроде бессильного гнева начало подниматься в душе молодого нормандца. Ведь многие люди творят отвратительные вещи – и не бывают за это наказаны! А за что пострадал брат Анри, один из лучших мужей Ордена?
– И простите друг друга ради Господа нашего, дабы гнев или ненависть не могли поселиться меж вами, – закончил свою речь магистр, и братья, дождавшись знака, начали подниматься с лавок.
Робер подошел к брату Анри. Тот улыбнулся ему одними губами, лицо его было бедным, без кровинки.
– Не переживай за меня, – сказал де Лапалисс, видимо, уловив по лицу молодого собрата его настроение. – Капитул судил мою судьбу, и она ведь могла быть еще более худшей. Мне было больно, не скрою, но что муки телесные перед душевным страданием?
– Но ведь наказание было несправедливым!
– Осторожнее со словами, сеньор! – сказал неслышно подошедший Жак де Майи. – Решения капитула всегда справедливы. Клянусь Святой Троицей, я должен был наказать командора замка Села, и выбора просто не имел! Хоть ты, – он повернулся к брату Анри, – это понимаешь?
– Понимаю, – покачал головой. – Теперь ты, не открывая тайну капитула, можешь с чистым сердцем сказать королю, что брат, совершивший тяжкий проступок, наказан. Тем самым гнев правителя на наш Орден ослабнет. Не так ли?
– Истинно так, – магистр кивнул с плохо скрываемым облегчением. – Прости меня во имя Господа!
– Не за что прощать, брат, – ответил, пожав плечами, брат Анри. – Через неделю, как я понял, наказание завершится. А что будет со мной дальше?
– Командорской должности ты лишен, и вряд ли получишь какую другую в ближайшее время, – покачал головой де Майи. – Будешь простым братом, а при первой возможности я отошлю тебя за море, подальше от королевских глаз. Прошу простить, братья, но меня ждут дела…