– Ладно, оставим этот спор, – Виктор откинулся в кресле, слегка покрутил головой, разминая затекшую шею. – Перейдем к деталям. Если вы сами осуществляли все теракты, то вы должны помнить кое-какие подробности…
Она чуть заметно напряглась, в глубине голубых глаз появилась неуверенность. «Ничего» – подумал Виктор с удовольствием. – «Сейчас я тебя подловлю, и тогда посмотрим. Это тебе не лозунгами сыпать, фанатичка!».
У тебя ли нет
Богатырских сил,
Старины святой
Громких подвигов?
Иван Никитин, «Русь»
Утро поднималось над Москвой свежее. Воздух был чист и прохладен, почти как осенью, и Владимира время от времени пробирал озноб. Даже солнце появилось из-за горизонта какое-то бледно-желтое, замерзшее. Света его едва хватало, чтобы гасить звезды, а западная часть небосклона оставалась темно-лиловой, и там недружелюбно посверкивали белые и желтые огоньки.
Владимир ждал на небольшой полянке, на окраине Лосиного острова, недалеко от Пермской улицы. В кустах боярышника немилосердно громко пел соловей, но было не до него. Николай, который ранее всегда был точен, опаздывал, и это внушало беспокойство.
Хрустнула ветка, и на поляне появился контрразведчик. Был он изможден, будто каторжник, на похудевших щеках чужеродно смотрелась совершенно седая, словно шерсть белого медведя, щетина.
– Доброе утро, – поздоровался Владимир, ощущая, как беспокойство, камнем висящее на сердце, слегка слабеет.
– Доброе, – отозвался Николай. Глаза его были воспалены, указывая на бессонную ночь, в них не угасал лихорадочный блеск.
– Все принес?
– Да, – Николай присел на корточки, с треском расстегнул молнию на большой спортивной сумке. Зашуршали бумаги. – Вот план тюремных помещений. Крестиком помечена камера, где держат Татьяну. Тут же – схема подземных коммуникаций, ведущих к зданию. Я отметил ваш путь.
– Так, – Владимир некоторое время разглядывал бумаги, затем на лице его появилось озадаченное выражение. – Это откуда нам придется стартовать?
– Путь неблизкий, – с неохотой проговорил Николай. – От метро «Электрозаводская». И еще – я принес оружие, а то в подземельях всякое случается.
В распахнутом чреве сумки тускло блестели тела нескольких пистолетов.
– Ясно, – кивнул Владимир, убирая карту в карман. – Что еще в сумке?
– Взрывчатка, – контрразведчик поморщился, словно разжевал горошинку черного перца. – Я опустошил наши запасники полностью. Но зато ее хватит, чтобы поднять на воздух половину следственного изолятора!
– Главное – дотащить все это, – сказал Владимир, пробуя приподнять сумку, которая показалась ему тяжелой, словно ее набили свинцом.
– Ничего, допрете, – невесело ухмыльнулся Николай, похлопав соратника по плечу. – И сделаете все, как надо. И это будет настоящим подвигом!
– Убийство соратника – не подвиг, – вздохнул Владимир, чувствуя, как сильная ладонь сжимает сердце. Грудь пронзила острая боль. – Во имя какой бы идеи оно не совершалось!
Николай лишь пожал плечами.
– Иного выхода у нас все равно нет, – сказал он глухо. – Застегивай сумку и давай разбегаться.
Проскрежетала закрываемая молния. Владимир деловито повесил сумку на плечо, ощутил, как под тяжестью напряглись мышцы.
– Ну, я пошел!
– Успеха, – Николай воздел сжатый кулак. – Я верю, вы справитесь!
Он без звука исчез в кустах, только колыхнулись ветки. Владимир вздохнул и зашагал к автобусной остановке. Брюки намокли от росы, стали тяжелыми и липкими, в ботинках что-то хлюпало, но самое неприятное – в сердце прочно обосновалась тревога.
Издалека донесся раздраженный рев автобусного клаксона. В столице наступал еще один день, почти неотличимый от тех, которые были и тех, которые только будут.
* * *
Полковник Мухаметшин, несмотря на очевидные успехи возглавляемого им подразделения, был мрачен. Сигареты курил одну за другой, и дым клубился вокруг головы полковника, делая его похожим на сказочного дракона, готового сожрать храброго рыцаря или украсть принцессу…
Виктора он, тем не менее, есть не стал, а благосклонно кивнул на стул и сказал:
– Садись, майор, докладывай!
Виктор осторожно устроился на самом краешке жесткого стула, надеясь, что неудобная поза поможет бороться с сонливостью. Выспаться опять не удалось. До позднего вечера шел допрос, а затем всю ночь работал с материалами, которые доставили подчиненные.
В результате – десять страниц отчета. Изложение того, что удалось выяснить.
– Товарищ полковник, подозреваемая Нафанова признала все обвинения в совершении инкриминируемых ей преступлений.
– Вот как? – Мухаметшин приподнял левую бровь, черную и мохнатую, точно диковинная гусеница. Глаза его блеснули любопытством.
– Да, – Виктор кивнул. – Только она утверждает, что все делала в одиночку, что взрывы – исключительно ее рук дело.
– Врет!
– И я так думаю, – майор кивнул. – Это подтверждает и то, что она не может указать точного места, где установила бомбы.
– Все ясно. Выгораживает сообщников. Вы проверили ее контакты?
– Да, капитан Делиев занимался этим. Но в доме во время обыска не найдено никаких зацепок. Ни фотографий, ни телефонной книги, даже список адресов электронной почты пуст, словно его никогда и не заполняли. Или у нее очень хорошая память, или же все это хранится где-то в другом месте.
– Да, – полковник затушил сигарету, от которой остался окурок размером с ноготь. – Прямо как в шпионском фильме. А что говорят соседи и консьерж?
– Что жила одиноко. Иногда появлялись мужчины, но нерегулярно и разные. Описать ни одного из них не смогли.
– Грустно, – вздохнул Мухаметшин. – И здесь никакой зацепки! А родственники у нее есть?
– В Калининграде. Тетя и двоюродная сестра. Нафанова не общалась с ними более года.
– А что на работе?
– Туда ездил капитан Калиниченко, – Виктор порылся в бумагах. – Вот запись беседы. Она работала в частном охранном агентстве «Скиф». По показаниям коллег, ни с кем особенной дружбы не водила. Общение – только в рамках служебных обязанностей. Большинство из них даже ее номера телефона не знали…
– Исключительная женщина! – с удивлением в голосе сказал Мухаметшин. – Такая сила воли и целеустремленность!
– Были бы эти качества направлены еще на что-нибудь хорошее, – покачал головой Виктор.
– Ладно, мы отвлеклись, – начальник антитеррористического отдела нахмурился. – Что ты планируешь делать дальше?