Да, подобную смерть назовет героической только отъявленный льстец!
Но гангстер не спешил. Он поднялся на ноги, лицо его сохраняло то же выражение напряженного усилия, словно у человека, который пытается вспомнить нечто важное. – С вами все в порядке? – вновь спросил я. Ожидание неминуемой смерти сменилось любопытством. – Да, то есть нет, – голос здоровяка звучал неуверенно, – я не помню, как здесь оказался…
Вот тебе раз! Та штучка, которая спрятана под подушкой, вышибает из головы воспоминания? Оружие довольно своеобразное, а я, похоже, оказался под его прицелом еще на Земекисе. Что совсем не помешало мне без особых трудностей перебить отряд гангстеров. – Вы споткнулись и ударились головой, – сказал я участливо, глядя прямо в наивно моргающие глаза посланца Триады, – спуститесь вниз и попросите администратора вызвать врача…
Он кивнул и побрел к лифтам.
К счастью, хитрое оружие не влияло на интеллект и прочие способности, благодаря которым я как-то ухитрился выжить. В этом же случае интеллектом и не пахло. Мускулистого типа просто отправили проверить, тот я Александр Мак-Нил или не тот, и он очень вовремя подкрался к моей двери…
Захлопнув ее, я принялся спешно одеваться. Впихнул себя в костюм, покидал вещи в кейс, пистолет занял место в подмышечной кобуре. Ощущая его тяжесть, я чувствовал себя немного спокойнее.
Осмотрев номер на предмет забытых вещей, я выбрался в коридор. Опять бежать! Как мне надоело постоянно удирать, но оставаться на месте было смерти подобно. За первым посланцем мафии явятся другие, с оружием и более решительно настроенные.
Как только они узнали обо мне? Скорее всего, пока я мотался на Химават, Триада разослала сообщения всем своим подразделениям, в том числе и на Землю. Подпространственная связь – штука дорогая и не очень надежная, но у гангстеров хватило денег и терпения воспользоваться ею.
Я с тоской вспомнил о тех временах, когда связь между планетами осуществлялась только с помощью кораблей. Тогда можно было совершить преступление и скрыться в отдаленной колонии, где о твоих проделках если и узнают, то не скоро.
На улице шел дождь. Низко нависшее серое небо изрыгало на Пекин потоки воды, словно решило смыть его с лица земли. Я спешно юркнул в утробу кибертакси. Шесть часов, которые оставались до приема у доктора Гэ Хуна, предстояло провести в непрерывных перемещениях.
Клиника знаменитого психиатра располагалась на северной окраине города. Кибертакси остановилось у массивных железных ворот. За ними виднелся парк, листва казалась особенно зеленой после дождя. – Кто вы такой? – высунувшийся из будки у ворот охранник рассматривал меня с любопытством. – У меня назначено, – сообщил я, – Александр Мак-Нил. – Сейчас проверю, – он скрылся в будке, некоторое время что-то бормотал, а потом крикнул изнутри: – Да, проходите! Прямо по дорожке, там увидите главный корпус.
Ворота с шелестом раздвинулись. Совсем ненамного, чтобы мог пройти человек.
Дорожка, проходящая под деревьями, была выложена розовым мрамором, а вокруг пышно разрослись розовые кусты. Кое-где на них виднелись цветы, белые и желтые, ярко блестели прозрачные капли. В древесных кронах перекликались птицы, но мне не удалось увидеть ни одной.
Главный корпус оказался изящным двухэтажным особняком из ослепительно белого камня. За ним виднелись более монументальные строения, скорее всего там обитали пациенты, требующие длительного лечения.
Дверь особняка раскрылась, едва я вступил на крыльцо. Миловидная девушка в белом халате радушно улыбнулась мне. – Господин Мак-Нил? Проходите, вас ждут.
Мы миновали еще одного охранника, прошли мимо журчащего в вестибюле фонтанчика и по лестнице поднялись на второй этаж. Пол тут устилали толстые ковры, гасящие звук шагов, а стены и потолок покрывали зеленые, мягко светящиеся панели.
Кабинет, куда меня привели, оказался просторным и светлым. Сам доктор Гэ Хун если чем-то и напоминал китайца, то только именем. Он был высоким, тощим и очень смуглым, а нос его наводил на мысли о клюве. – Добрый день, – сказал психиатр, порывистым жестом предлагая мне присесть. – Рассказывайте, что у вас там с амнезией. – Все очень серьезно, – я уселся в мягкое и глубокое кресло, из какого быстро не встанешь при всем желании, – все началось с того…
Историю мою он слушал внимательно, поблескивая черными глазами, похожими на вишни. – То есть вы не помните ничего, относящегося к вам лично? – уточнил он, когда я замолчал. – Совершенно ничего, – подтвердил я, – но знания относительно социального и физического устройства окружающего мира сохранились. Что, доктор, сможете помочь? – Хотя бы постараюсь, – ответил Гэ Хун, – гарантировать ничего не могу, я видел десятки разных амнезий, но с таким случаем сталкиваюсь впервые. Так что вам придется несколько дней провести у нас…
Сначала я хотел возразить, но потом передумал. Психиатрическая клиника – последнее место, где бандиты из Триады и прочие кровожадные недруги будут искать меня. – Хорошо, – я кивнул, – сколько это будет стоить?
– Ваш случай очень интересен, я напишу о нем не одну статью, поэтому цена будет не очень велика, – доктор оказался в первую очередь ученым, а уже во вторую – бизнесменом. – Надеюсь, состояние вашего счета позволяет потратить несколько сотен федей? – Позволяет, – кивнул я.
Спустя час я стал обитателем просторной комнаты с окном в сад. Она была напичкана новейшей бытовой техникой, от синтезатора продуктов до терминала входа в МИС. Единственное, что мне не понравилось – необходимость раздеться, а одежду и вещи сложить в шкаф. Взамен мне выдали довольно неудобное одеяние зеленого цвета. В нем я ощущал себя уголовником.
– Ну что, вы готовы? – Гэ Хун заглянул в комнату, когда я закончил переодевание. – Готов! – Тогда начнем! Для начала мы обследуем ваш мозг. Пойдемте!
Я покаянно вздохнул и последовал за доктором.
– Присаживайтесь, Александр, – сегодня доктор Гэ Хун выглядел задумчивым и непривычно медлительным. Обычно он фонтанировал энергией, носился по клинике со скоростью урагана, и благодаря этому все в ней делалось быстро, четко и уверенно.
В этом я успел убедиться на собственной шкуре, точнее, на собственных мозгах, которые за последние три дня исследовали великим множеством разнообразных способов. Большей частью я слабо понимал, что именно со мной делают, так что в забытой части жизни мог быть кем угодно, но никак не практикующим психиатром. – Слушаю вас, доктор, – я уселся в знакомое кресло. – Мы провели полное обследование, – сказал психиатр мрачно, – и я… я вынужден констатировать, что вряд ли чем смогу вам помочь!
Это признание далось светилу медицины нелегко. – То есть как? – удивился я. – Вы даже не попытаетесь? – Мы уже попытались, – Гэ Хун устало вздохнул, – концепция активной психиатрии заключается в том, чтобы диагностика состояния больного проходила одновременно с лечебным воздействием. Посредством этого снимается барьер предубеждения, который непременно возникает, если больной точно знает, что его сейчас будут лечить… – Вот оно как! – я вспомнил минуты, проведенные в электрической камере, где голову нещадно щекотало изнутри, часы в "темной комнате", где меня кормили наведенными галлюцинациями, такими яркими и живыми, что в некоторые моменты я терял представление о реальности…