Хорст обернулся и обнаружил рядом высокого мужика в забрызганном кровью фартуке. Красное лицо мясника, похожее на загорелую тыкву, выражало что угодно, но только не дружелюбие.
— Да, причем давно, — сказал Хорст, гадливо улыбаясь.
Мужик побелел и отскочил в сторону.
— Понаехали тут всякие, — пробормотал он, — весь город заполонили…
Хорст отвернулся от него и двинулся дальше. Вскоре нашел то, что искал, — укромный уголок, где не было шумной толпы, никто не орал и не спешил, не распихивал встречных.
Такое место в Стагорне могло быть только на кладбище.
Как и живым, мертвым в имперской столице было до ужаса тесно. Кубические надгробья с высеченными именами и датами стояли вплотную друг к другу и между ними приходилось протискиваться.
Глыба из черного мрамора высотой по грудь, установленная, судя по датам, еще во времена Второй Империи, могла соседствовать с кубом из обыкновенного песчаника, надпись на котором, несмотря на то что ей не было и десятка лет, начала крошиться.
Легат времен древних императоров покоился рядом с горшечником.
Смерть уравняла всех.
— Помоги мне, Владыка-Порядок, — пробормотал Хорст и зажмурился. Он не знал, что именно нужно делать, даже примерно не представлял, просто изо всех сил пожелал узнать, где обитает ближайший маг!
Мелькнула мысль, что он занимается ерундой, что лучше бы…
Амулет на груди дернулся, как живой, и отклонился в левую сторону. Хорст повернулся и ощутил, как рысья голова из серебра чуть приподнялась, натягивая ткань рубахи и указывая… куда?
Он открыл глаза и стал потихоньку протискиваться между надгробий. Сырая грязь чавкала под ногами, издали на странного человека неодобрительно смотрели вороны, считающие кладбище своей вотчиной.
Ряды вырастающих из земли каменных кубов закончились, Хорст вышел на извилистую и узкую, как ум сборщика податей, улицу. Дома в несколько этажей нависали над головой, закрывая небо. В воняющем фекалиями полумраке сновали крысы.
Закончилась улица на небольшой круглой площади. Амулет дернулся влево, и Хорст пошел в том направлении. Долго петлял по каким-то переулкам и вскоре совершенно запутался.
А потом, у дверей самого обычного дома, амулет бессильно повис, вновь превратившись в мертвую побрякушку.
Хорст замер в нерешительности, разглядывая мощную дверь из дубовых досок, молоток на цепочке, обшарпанные стены и узкие, забранные решетками окна. Вот так взять и постучать?
Он взял молоток, удивился холодности его рукояти и постучал.
Звук получился глухим, словно дверь в толщину достигала размаха. За ней послышались шаги, потом грохот отодвигаемого запора.
— Чем могу служить? — На пороге появился круглолицый молодой человек. Светлые волосы легкомысленно курчавились, а улыбка прямо-таки источала обаяние.
— Мне нужен маг, — спешно выдавил Хорст, ощущая, как его решимость тает, словно масло на горячей сковороде.
Взгляд юноши стал тяжелым, зеленые глаза заледенели. Хорст ощутил, как нечто незримое прижимает его к земле, вдавливает в истоптанную тысячами ног мостовую. Он хотел крикнуть, но оказался не в силах пошевелиться.
— Тебе — маг? — Молодой человек хохотнул, как гавкнул. — Ну, насмешил. Ладно, заходи. Только учти, если твой хозяин приказал убить меня, то он просто отправил ненужную фигуру на смерть.
Тяжесть отпустила, онемение прошло.
— Он мне ничего не приказывал, — стал оправдываться Хорст и переступил через порог.
В доме было холодно, как в пещере, и резко пахло какими-то травами. Бывший сапожник вслед за хозяином поднялся на второй этаж. В просторной комнате, где они оказались, вдоль стен теснились сундуки, а середину помещения занимал совершенно круглый стол из темного дерева.
Стулья казались рядом с ним чересчур маленькими, точно цыплята вокруг наседки.
— Садись, — велел маг, отодвигая один из них, — и выкладывай… Что велел передать твой хозяин?
Хорст все никак не мог поверить, что перед ним и да самом деле маг — больно уж молодо тот выглядел. Но самозванцы, осмелившиеся претендовать на владение чародейством, жили недолго и умирали мучительно — это знал каждый. Поэтому выдавать себя за мага стал бы только сумасшедший.
Зеленоглазый на безумца никак не походил.
— Ничего не велел, — ответил Хорст, — я сам пришел!
— Сам? — На лице хозяина дома появилось недоумение, на лбу словно из ниоткуда возникла сеточка морщин. — И зачем?
— Я хочу избавиться от этого. — Хорст вытащил из-за ворота серебряный амулет. Тот на мгновение стал горячим, но под ледяным взглядом мага остыл, став простым куском металла.
— Зачем?
— Мне… надо…
Маг с непроницаемым лицом слушал сбивчивую речь Хорста, и глаза его загадочно поблескивали.
— Надо же, — сказал он, когда молодой сапожник умолк, — сколько лет живу, а такой фигуры не видел. Свободы ему подавай? И что ты будешь с ней делать?
— Это я уж сам решу! — Хорст гордо вздернул подбородок.
Маг вновь издал отрывистый и резкий хохот, похожий на лай, зачем-то сунул руку под стол.
— Смотри, — проговорил он, выкладывая на столешницу точное подобие того знака, что носил Хорст, только на этом скалил зубы волк, — понимаешь, что это?
— Ваш символ.
— Точно, — маг кивнул и на мгновение показался Хорсту чудовищно старым. Русые волосы стали седыми, румянец на щеках сменился серостью. Живыми на лице оставались только лучащиеся золотом глаза, — и единственное, что я могу для тебя сделать, — заменить одну цепь на другую. Вместо Витальфа Вестаронского ты будешь служить Нисти Стагорнскому. Ты этого хочешь?
— Нет, — Хорст растерянно заморгал. — А почему?..
— А потому, что разорвать нити, связывающие мага и его фигуру, может только сам маг, — в голосе хозяина дома прорезалась вековая тоска, — или смерть… Другой колдун, каким бы могуществом он ни обладал, не сделает ничего!
— Да? — Хорст сглотнул. Надежда, посетившая его, оказалась безжалостно растоптана.
— Да, — Нисти кивнул и убрал амулет, — и не ходи к другим магам в Стагорне. Твое счастье, что мы с Витальфом не враждуем. Если бы ты сунулся в дом к другому волшебнику, там тебя ожидала бы свобода, — он помолчал, — та самая, которую дарит смерть! А теперь проваливай!
Хорст поднялся и, ощущая, как дрожат ноги, заковылял вниз по лестнице.
— Прощай, — сказал Нисти Стагорнский, открывая дверь. — И попробуй смириться. Есть участь еще более худшая, чем быть фигурой на игровой доске.
Очутившись на улице, Хорст побрел куда-то в сторону. В голове было пусто, как в улье после медвежьего нашествия, в руках и ногах, несмотря на пригревающее солнышко, поселился странный холод.