– Вижу, ты понял, – холодные, промороженные глаза остановились на лице Радлова. – Уезжайте. Тогда останетесь в живых.
И пожилой незнакомец, что весь разговор сохранял полную неподвижность, встал одним гибким движением.
– Снотворное, – бросил он.
Один из молодых подручных исчез во мраке. Когда вернулся, в руке его блеснул похожий на пистолет инъектор. Семен вздрогнул, когда холодный ствол прижали к его предплечью. Последовал легкий укол и препарат пошел в кровь. Мысли окончательно спутались, накатила вялость.
Самое странное – Радлов не уснул до конца. То ли доза оказалась рассчитана неверно, то ли похитители использовали бракованное снотворное. Веки опустились, мускулы обмякли, но способность осознавать происходящее сохранилась.
– Взяли его и понесли, – голос пожилого донесся приглушенно, будто из-за неплотно прикрытой двери.
Семен ощутил, как его подхватили и поволокли куда-то. Он попытался открыть глаза, чтобы увидеть, где они идут, но не смог.
Долгое время его трясло и качало, доносились шаги и напряженное сопение. Сознание то уплывало, то возвращалось вновь, стянутые веревками ноги болели все сильнее.
Потом твердое ударило в спину. Почувствовал холодное прикосновение к рукам. По тому, что кистях закололо, понял, что они свободны.
– Может, прирежем? – сказал один из тащивших Радлова молодых людей.
– Нет, ты что? – отозвался второй. – Курт узнает и тогда нам придется худо. Оставим его тут.
И они ушли. Дурман не перестал действовать, поэтому Семен продолжил лежать, как бревно. Лишь когда под веки проникло сияние рассвета, а утренний морозец начал пощипывать тело, он смог пошевелиться. Кривясь от усилившейся боли в затылке, сел и огляделся.
Радлов находился в узком, поросшем кустарником овраге. Дно его понижалось туда, где через заросли блестела вода. С той стороны доносилось тихое лопотание бьющихся о берег волн. Утро едва начиналось, палевые облака плыли по серому небу.
– Вот так… ой, – встать смог не сразу, поначалу ослабевшие конечности отказались подчиняться.
Когда утвердился на дрожащих ногах, побрел в сторону воды – пить хотелось неимоверно. Продрался через заросли, оставив на ветках несколько клочков одежды, Опустился к реке, даже не подумав о том, что жидкость в ней может содержать опасные бактерии.
Вспомнил об этом только после нескольких глотков, на мгновение остановился… и продолжил пить дальше.
– Уф, хорошо, – пробормотал Семен. – Теперь осталось выяснить, где я.
Оглядевшись, он полез вверх по довольно крутому откосу. Взобрался на него и едва не завопил от радости – на востоке, там, где из облаков пробивались розовые лучи солнца, торчала над холмами башня Шаунберга. Похитители вернули Радлова почти на место, не донесли до лагеря на пару километров.
Пройти их на пустой желудок, с ноющей головой и подгибающимися ногами оказалось не так просто. Один раз на Семена накатила такая слабость, что он едва не свалился. Обогнул замок с юга, увидел зеленое пятно палатки, а рядом с ней – темно-синий «Пежо-Армада».
– Вот он! – донесся радостный вопль Матея.
Тут Радлов остановился, а появившийся из-за машины Чапек и его племянник бросились навстречу.
– Господь услышал мои молитвы! – заявил Матей и от избытка чувств так хлопнул Семена по плечу, что тот едва не упал.
– Вряд ли стоит благодарить только его, – усомнился Иржи, и красные от недосыпа глаза его сердито блеснули. – А ну рассказывай, бродяга, где ты был?
– Э… сначала бы поесть и поспать, – получилось, как в сказке.
– Может, еще и в баньке попариться? – хмыкнул Чапек. – Завтраком накормим, а спать будешь только после того, как все расскажешь.
Семен доковылял до костра, где получил банку консервов. Опустошив ее, он заговорил. Рассказ оказался короток и не особенно информативен.
– Клянусь могилой Геродота, странная история, – заметил Иржи. – Тот тип утверждал, что Шаунберг для них святое место? Но для кого он может быть таковым? Для наследников строителей замка?
– Скорее для неонацистов, – сказал Радлов. – Они-то и побывали в Шаунберге до нас. Вот только откуда узнали, что это был центр фашистского сопротивления в сорок пятом? И ради чего, находящегося в замке, можно пойти на убийство? Или там укрыты сокровища НСДАП?
– Не важно. В любом случае мы едем в Ефердинг, в полицию, чтобы сообщить о попытке похищения. Матей, сворачивай палатку.
– А как же поспать… – заикнулся было Семен, но под суровым взглядом коллеги осекся. – В полицию, так в полицию.
Иржи приволок из машины аптечку, извлек портативный диагностер. Прижал его к руке нижегородца.
– Так, что тут у нас? Некоторое утомление, наличие в крови снотворного. Жить, судя по всему, будешь. Сейчас вколем тебе легкий стимулятор, добавим витаминов, станешь как новенький.
После медицинских процедур они вытащили вещи из палатки, и Матей за несколько минут сложил ее. Потом Чапек осмотрел Радлова с ног до головы и велел умыться и переодеться в приличный костюм.
– Особо торопиться некуда, – сказал он. – Вряд ли полицейский участок откроется раньше восьми.
Двигатель «Пежо-Армады» заработал в семь пятьдесят восемь. Машина, неспешно развернувшись, покатила на юг. На месте стоянки осталось несколько брикетов бездымного топлива и не успевшая сгнить до конца банка из-под консервов.
Вскоре показался Эфердинг – скопище красных черепичных крыш, торчащий в самом центре шпиль церкви. Выбравшись на асфальтированную дорогу, Матей чуть добавил скорости. Они миновали заправку «Шелл-Нафта» и въехали на главную улицу города.
Гулявшие по ней голуби принялись лениво разлетаться из-под колес. Несколько аборигенов, спешивших по своим делам, проводили большую машину полными удивления взглядами. Один покачал головой и сделал такое лицо, будто увидел розового слона.
Полицейский участок обнаружился на центральной площади, между церковью и гостиницей «Голубой Дунай».
– Пойдем вдвоем, – сказал Иржи решительно. – Ты, Матей, останешься.
– Как скажешь, – вздохнул тот с разочарованием.
Семен выбрался из «Пежо», оглядел площадь, квадратную, засаженную тополями, с каким-то памятником посередине, и зашагал за Чапеком. Они взошли на крыльцо, звякнул старомодный колокольчик над дверью.
Пожилой полицейский, сидевший за стойкой дежурного, отвел взгляд от монитора.
– Да? – спросил он лениво.
– Мы хотели бы заявить о попытке похищения, – проговорил Чапек.
– Да ну? – изумился полицейский.
Выглядел он сонным, как медведь в феврале. Гладкое круглое лицо не выражало ничего, кроме скуки, а взгляд был точно у снулой рыбины.