Невероятным усилием мышц я чуть отклонился в сторону, и штырь не вонзился мне в брюхо, а всего лишь скрежетнул по броне. Я шлёпнулся набок, ушибив локоть, ощутил, как что-то неприятно ёкнуло в голове, и распластался на крыше, как морская звезда.
— Ты как? — донёсся участливый голос Синдбада.
— Нормально, — ответил я. — Прыгайте.
Колючий ядовито хихикнул, раздался топот, и кто-то приземлился неподалёку от меня. Через мгновение ещё одна пара тяжёлых сталкерских ботинок грузно ударила по крыше.
— Сам поднимешься, или помочь? — осведомился Синдбад.
— Не дождётесь, — ответил я, испытывая желание заснуть прямо тут. — Сейчас я встану, и мы пойдём.
Пошли мы так резво, что спустя час были у «Сокола», где благополучно перебрались через Ленинградский проспект и двинули в сторону «художественного пятна» — куска Москвы, где все улицы, даже самые крошечные, названы в честь знаменитых живописцев.
Там увековечены Левитан, Суриков, Врубель, а также менее известные парни с кистями.
Этот район сильно пострадал даже не от самой Катастрофы и не от последующих пульсаций. Ему досталось при попытке армии сдержать явившихся в московскую локацию биомехов. Тогда выяснилось, что остановить чугунков военные не могут, а вот сровнять с землёй несколько кварталов — вполне.
Целых зданий тут не осталось вообще, так что пейзаж состоял из терриконов строительного мусора, воронок от бомб и ракет, и возникших немного позже зарослей автонов.
— Помню, я тут бывал. Давно, ещё в пятидесятом, — сказал Синдбад, когда нашим глазам предстало то, что ранее было улицей Сурикова. — Здесь жила девушка, которую я любил.
Я хотел было вмешаться и прервать этот «вечер воспоминаний», но отвлёкся, поскольку импланты сообщили мне, что в развалинах неподалёку кто-то есть. Через миг датчик биологических объектов выдал ещё три «метки», неспешно двигавшиеся к нам со стороны улицы Левитана.
— Интересно, что с ней стало? — продолжал Синдбад. — Я…
— Потом поностальгируешь, — оборвал я его, а «меток» тем временем стало шесть, две новые возникли с севера. Стало ясно, что нас банальным образом берут в кольцо, и вряд ли для того, чтобы спросить о погоде и ценах на «Фричи». — Нас, между прочим, слегка окружают.
— Кто? — спросил Колючий.
— Шесть… нет уже семь шустрых пацанов с оружием, — сообщил я. — На рыцарей не похоже, те атакуют в открытую, а эти маскируются. Ну что, отступим, пока есть возможность?
Мы могли спокойно отойти в том направлении, откуда пришли, и выбрать другой путь к тамбуру. Сражаться неизвестно с кем мне откровенно не хотелось — лишняя трата времени, сил и патронов.
— Отходим, — кивнул Синдбад, и мы принялись отступать.
И тут-то выяснилось, что «семь самураев» вовсе не собираются отпускать нас так просто. Затарахтел «калаш», за ним — второй, и очередь прошла над нашими головами, а мгновением позже неподалёку разорвалось сразу несколько гранат, выпущенных из ручного гранатомёта.
Судя по вооружению, мы имели дело с бандой охочих до чужого добра типов, отправившихся на промысел в московскую локацию. Такие шайки встречались нередко, состояли они из сброда, решившего зашибить лёгкую деньгу, но обычно ошивались неподалёку от Барьера.
— Они взялись за дело всерьёз! — воскликнул Синдбад, когда пули засвистели вокруг нас, и стало ясно, что у наших противников есть не только старинное, а и вполне современное импульсное оружие.
«Шторм» и два «Страйка», если быть точным.
— Может быть, ответим?! — предложил я, понимая, что нам отрезают дорогу к отступлению.
Атаковавшие нас бандиты использовали активную маскировку «Хамелеон», особенно эффективную в тёмное время суток, и, пока не начали стрелять, были практически незаметны для обычного взгляда.
Теперь же вспышки и шум демаскировали эту компанию, и я определил местонахождение каждого с точностью до метра: четверо подходят с юга, из них двое со «Страйками», трое надвигаются с севера, и один может похвастаться «Штормом», а ещё один — американским гранатомётом ММ-1.
— Давай ответим! — проявил неожиданную кровожадность Колючий, которому как истинному христианину положено было забормотать что-то насчёт подставления второй щеки или любви к врагам.
Хотя, если вспомнить его прежнего патрона, тоже крайне религиозного товарища — бывший байкер по кличке Дьякон, если и слышал когда-нибудь слово «милосердие», то давно забыл его, а температуру веры поддерживал с помощью костров, на которых сжигал «еретиков».
— Давай, — я кивнул и задействовал главный имплант и М-фон, сбрасывая коллегам координаты потенциальных целей. — Синдбад, придержи тех троих, а мы займёмся остальными.
Гранатомёт, конечно, штука опасная, но задействовать его особенно активно наши враги не будут. Им нужны не столько наши трупы, сколько оружие, снаряжение, груз — всё, что можно продать или взять себе.
И добычу желательно заполучить целой, без особых повреждений.
Синдбад кивнул, укрылся в живописной груде развалин и первой же очередью заставил залечь всех троих противников. А мы с Колючим ползком, расходясь в стороны, двинулись навстречу тем, кто наступал от улицы Левитана.
На ходу я вытащил из подсумка две плазменные гранаты — нам-то всё равно, что станется с наглыми бандюганами.
— Сдавайтесь! Мы отпустим вас живыми! — завопил один из них, то ли самый горластый, то ли наиболее глупый.
Во-первых, поверит такому обещанию только идиот — жертв грабежа в Пятизонье убивают всегда, просто, чтобы не болтали, во-вторых, трое опытных сталкеров, в чьих телах немало оплавленных имплантов, — реальная сила, способная справиться не с семью обычными бойцами, а с куда большим их количеством.
«Готовься!» — передал я Колючему, а сам швырнул гранату.
Попал удачно — горлопан угодил в зону поражения и превратился в облачко пепла, двое его приятелей шарахнулись прочь. Одного беглый праведник снял из «мегеры» — полетели брызги крови, ошметки плоти, куски брони, обрывки одежды. Второй ухитрился уйти от моей очереди, но, судя по воплю, то ли споткнулся, то ли ударился обо что-то при падении.
Вот уж точно — дурак сам себя накажет.
Теперь их осталось двое, а это значит, что можно перенести наступательные действия на другой «фронт».
— Двигай к Синдбаду, — велел я мальчишке. — С этими я сам разберусь.
Один из бандитов скулил от боли, и я чётко знал, где он находится, но вот второй меня немного беспокоил — он затаился, не стрелял и даже, кажется, не дышал, а «Хамелеон» вновь скрыл его от моих глаз и даже от большинства имплантов.
— Хорошо. — Колючий послушно пополз назад, шустро и ловко, как настоящий спецназовец.
Зона вырабатывает боевые навыки не хуже, чем самый злобный сержант в учебке.