— Холодно, — заметил Колючий, когда мы прошли по реке метров двадцать.
— Ещё бы, — я усмехнулся. — Сибирь, она и внутри Барьера Сибирь.
Ветер, дувший с юга, со стороны Обского моря, и в самом деле был ледяным и проникал в щели боевого костюма. Под ногами скрипел снег, и если не обращать внимания на тонкий слой пепла, легко было поверить, что под нами обычная река. Что внизу, подо льдом, обитают не гидроботы, результат приспособления скоргов к водной среде, а настоящие рыбы.
Поверить было легко, только не имелось на это никакого желания.
Всё время, что мы пересекали Обь, я чувствовал себя очень неуютно — слишком открытое пространство, слишком много направлений, откуда нас могут обстрелять, и совершенно негде укрыться.
Но опасность пришла с неожиданной стороны.
Тревогу поднял датчик движения, сообщивший, что внизу, в воде, объявилось нечто довольно шустрое. Мгновением позже радар дал понять, что эта тварь размерами превосходит быка и идёт к поверхности.
— Бегом! — заорал я, срываясь с места.
К счастью, и Колючий, и Синдбад послушались меня без промедления и лишних вопросов. Там, где мы только что находились, ледяной панцирь с треском лопнул. Полетели осколки, и в дыру высунулось нечто остроконечное, блестящее, похожее на макушку древнего шлема.
Только клепали этот шлем на великана!
Промахнувшаяся тварь нырнула и попыталась перехватить нас ещё раз, но я вновь предвосхитил её манёвр. Мы свернули к северу, а перед нами возникла полынья, и из неё полезли длинные, снабжённые клешнями манипуляторы. Один едва не ухватил Синдбада за ногу, второй клацнул рядом с моей пяткой, через третий Колючему пришлось перепрыгивать.
Гидробот оказался упорным, ушёл вглубь снова и помчался за нами.
— Может… его… гранатой? — задыхаясь от быстрого бега, предложил мальчишка.
— Давно… не… купался? — ответил я в том же стиле. — Влево!
Мы сменили траекторию вовремя — по льду побежали трещины, одна из них расширилась, и из неё явился наш преследователь. Издав раздражённый свистящий звук, он попытался схватить меня, но не дотянулся, и тогда он погрузился, а затем выпрыгнул из воды!
Металлическая туша весом с гружёный вагон с грохотом врезалась в лёд, и казавшаяся только что такой прочной поверхность под ногами заколебалась, начала качаться и трещать.
— Твою мать! — Синдбад на ходу обернулся и выпустил очередь из «карташа».
Судя по грохоту, он не промахнулся, но пули не произвели на гидробота особого впечатления. Он совершил ещё один скачок, достойный дельфина из цирка, и плюхнулся в каких-то десяти метрах от нас.
Лед под моими ногами затрещал, и я обнаружил, что пытаюсь бежать по воде.
Я почти тут же провалился по пояс, а затем и вовсе погрузился с головой. Тело словно ошпарило, сердце застучало часто-часто, а боевой костюм и груз потянули меня вниз.
«Вот уж нет!» — подумал я, изо всех сил работая руками.
Снаряжение сталкера, откровенно говоря, не очень подходит для того, чтобы плавать, однако при некоторых усилиях в нём можно держаться на поверхности. Но вот исполнять в нём всякие трюки, вроде кувыркания в ледяной воде — удел «моржей» — акробатов с перекачанными мышцами.
Я не таков, но деваться мне некуда: либо я выплыву, либо утону, либо та хищная морда мной поужинает.
Импланты мои не перестали работать, и только благодаря им я вовремя рванул в сторону, а гидробот промахнулся. Заострённый нос промелькнул рядом, меня ударило чешуйчатым боком и завертело, точно волчок. Разум, мало приспособленный для участия в таких ситуациях, отключился, и дело в свои руки взяли инстинкты выживания.
Я замолотил руками и рванул вверх… чтобы со всей дури садануться башкой об лёд.
Пока я тонул и уворачивался от чугунка, меня снесло прочь от полыньи, да ещё и в организме начала ощущаться нехватка кислорода: ещё пара минут, и я пойду ко дну без помощи гидробота.
Настырная тварь вновь попыталась протаранить меня, и я опять сумел убраться с её пути, правда, не так шустро, как хотелось бы. Похожее на навершие шлема рыло шарахнуло меня по ноге с такой силой, что едва не оторвало её, а острый плавник чиркнул по лицу.
Боли я не почувствовал, но перед глазами заклубилась кровавая муть. Я развернулся лицом вверх и в полном отчаянии нажал на спусковой сенсор. ИПП не предназначен для стрельбы под водой, но штука это настолько надёжная, что имелись шансы на то, что она сработает и здесь. Глухие хлопки ударили по ушам, и во льду надо мной появилась большая дыра.
Я рванул к ней и с такой жадностью хватанул воздуха, что едва не подавился.
А затем понял, что меня ухватили под мышки и тащат вверх, выдёргивают из полыньи. Возникло инстинктивное желание вырваться, освободиться, и я его с немалым трудом подавил.
— Твою мать! Он ранен! — рявкнул Синдбад мне прямо в ухо.
— Да разве это рана… — я хотел произнести эту фразу громко, но вышел лишь простуженный сип.
Холода, честно говоря, я не чувствовал, я вообще не ощущал собственного тела, лишь касания в отдельных местах: давление на подошвы, на плечи, глухие толчки сердца в груди и то, как саднит лицо.
— Побежали! — воскликнул Колючий. — Иначе эта тварь нас сожрёт!
Мышцы меня не слушались, я казался себе деревянным истуканом, покрытым коркой льда, но каким-то образом ухитрялся бежать, задыхаясь и кашляя, оскальзываясь на льду и едва не падая. Сознание плыло, я не мог связаться даже с главным имплантом, не говоря уже о других, и почти ничего вокруг не видел, соображал только, что за спиной грохочет и трещит.
Силы кончились, но я всё равно бежал, на упорстве, на желании жить…
Берег выскочил из темноты столь неожиданно, что я едва не упал. Разрывающим мышцы усилием устоял на ногах. Тяжело взбежал по покрытому слоем пепла косогору и остановился, уткнувшись в спину кому-то из спутников. В этот момент я не отличил бы одного от другого.
— Всё, оторвались, — сказал Синдбад.
— Да? — спросил я, на этот раз в полный голос, и потерял сознание.
Вернулся в чувство я рывком, просто открыл глаза, как после крепкого сна.
Я лежал, не ощущая привычной тяжести боевого костюма, зато чувствуя растекающееся по жилам блаженное тепло. Обеспечивал его, во-первых, спальный мешок, а во-вторых, небольшой костерок, самым наглым образом трещавший неподалёку.
— Вы что, идиоты? — прохрипел я, пытаясь выбраться из мешка. — Зачем вы его разожгли?
Открытый огонь — верное средство демаскировать себя, и поэтому сталкеры им почти никогда не пользуются.
— Лежи спокойно. — Синдбад появился откуда-то сбоку. — Мы в подземелье, и здесь нас никто не заметит.
— Э… ну… — Только тут я сообразил, что улетающие вверх искры разбиваются о бетонную плиту, а за кругом света прячутся стены. И ещё я понял, что совершенно лишён одежды — эти гаденыши содрали с меня не только костюм, но и всё остальное. — В подземелье?