– Цел, – ответил Ивар, пытаясь обтереть подошву, к которой прилип кусок чего-то неприятно бурого.
С таким же успехом он мог копать яму рыбацкой сетью.
– Чудо, что он промахнулся, – заметил Арнвид, внимательно наблюдая за потугами конунга. – В этих краях комары и те с волков, а уж зайцы огромные, как медведи, и с зубищами, зубищами…
– Где ты таких видел? – Нерейд подозрительно сощурился, покрутил носом. – Пива взять неоткуда, мухоморы тут не растут…
– Глядеть по сторонам надо, – с достоинством ответил эриль.
– Ладно вам спорить, горячие северные парни, – сказал Ивар. – Добавим шагу, а то Даг убежит вперед, догоняй его потом…
Река уверенно текла на северо-восток, порой закладывая плавные изгибы, в мутной воде плавали крупные, в ладонь зеленые жабы, злобно пялились на людей. Извивались змеи, крокодилы притворялись утонувшими бревнами, порой в бурых струях угадывалось движение, что-то огромное, невидимое поднимало большие волны.
Викинги шагали по берегу, стараясь не подходить близко к реке, в которой таилось множество опасных тварей, и не прижиматься к колючей, упругой стене зарослей.
Сапоги звучно чавкали по грязи, с хрустом давили сырую траву.
Когда деревья впереди разбежались, открыв залитый солнцем безбрежный голубой простор, Ивар не поверил собственным глазам. Кто-то за спиной всхлипнул, Кари сказал удивленно и радостно:
– Море?
Мгновение викинги стояли неподвижно, потом завопили, точно мальчишки при виде входящего в родной фьорд драккара, рванули вперед, не обращая внимания на то, что бегут по крокодильим спинам, ломятся через усаженные острыми шипами кусты, давят ядовитые грибы.
Ивар орал вместе с остальными, прыгал на бегу, махал руками, в себя пришел только когда сапоги ему облизала накатившая с шипением волна, а носа коснулся знакомый соленый запах.
Море, теплое и ласковое, как сытый кот, нежилось под лучами солнца, играло тысячами бликов, ощупывало берег сотнями пенных лап.
Оно было совсем не такое, как у Северных Земель, и все же викинги ощутили себя почти дома, в объятиях огромного могучего существа, веками их кормившего, носившего на себе корабли.
Недаром кровь в людских жилах солона, как морская вода.
– Не понимаю, как другие народы могут сидеть в глубине земли? – сказал Арнвид, зашедший в море по пояс.
Нерейд плюхнулся в волны с головой, а Кари опустился по горло и сидел неподвижно, довольный, точно старый морж на льдине.
– Потом поймешь, – Ивар ополоснул лицо, почувствовал, как влага щекочет кожу, капли бегут по подбородку. – Сейчас есть задачка сложнее – надо решить, куда нам идти – на юг или на север, чтобы выйти к кораблю.
– На север, – ответил эриль, в голосе его появилась тревога. – И сдается мне, надо поспешить…
– Как скажешь, – Ивар повернулся к резвящимся дружинникам, рявкнул во всю глотку. – А ну все на берег! Кто хочет добраться до корабля вплавь – пожалуйста, но ногами получится быстрее…
Нерейд вздохнул тяжко, Ингьяльд бросил на конунга укоризненный взгляд, но тот отскочил, как камушек от щита. Ворча и бурча, викинги зашагали к берегу, за каждым на воде оставался грязный след, медленно растворялся, исчезал в голубых волнах.
Костер нещадно дымил, выплевывал искры, точно сварливая баба – проклятия, но разгораться не желал. Пламя высовывало из веток алые языки, и тут же прятало обратно.
– Что с ним такое? – Гудрёд дунул изо всех сил, зачихал, закашлял, а когда повернул лицо, то оказалось, что оно все в пепле.
– Знак судьбы, как сказал бы наш эриль, – Эйрик вздохнул, окинул взглядом охваченное пожаром заката небо, похожий на зубчатую стену лес и мерно шелестящее море.
– Где бы его взять, этого эриля? – Гудрёд распрямился, закряхтел, как старый дед.
На одном месте драккар простоял почти два месяца.
Эйрик каждый день наносил на рулевое весло зарубку, и если не ошибся, то в Северных Землях наступила осень. Здесь же, на теплом берегу неведомого моря, солнце грело так же, как и раньше, деревья не спешили желтеть, и только дожди шли с каждым днем чаще и чаще.
Когда Эйрик спросил одного из ольмеков, скоро ли придут холода, тот выпучил глаза и сказал, что лет через пятьсот, после того как погаснет солнце и загорится новое, более тусклое…
Больше Две Марки вопросов не задавал.
Оставшиеся около корабля викинги мучались от безделья, каждый день махали мечами для развлечения, лязгом и азартными воплями пугая птиц в лесу и заставляя подглядывающих ольмеков в страхе прижиматься к земле.
Пару раз северян приглашали в деревню на праздники, усаживали на почетное место, откуда хорошо было видно человеческое жертвоприношение, и даже поили октли.
Несмотря на теплое солнце и полное отсутствие врагов, Эйрик не забывал о деле – гонял подопечных нещадно, заставил заново просмолить корпус, вырезать новые весла.
Отставленная около корабля сотня ольмекских воинов ушла десять дней назад, когда примчавшийся гонец сообщил, что столице угрожают какие-то явившиеся из джунглей дикари.
От конунга не было никаких вестей, но Две Марки не сомневался, что в один прекрасный день Ивар Ловкач вернется на корабль и поведет его обратно к Северным Землям.
Тем более что срок в девяносто дней еще не вышел.
– Ты дуй, дуй, – посоветовал Сигфред, алчно поглядывая на висящего над костром поросенка.
Тот выглядел настолько же сырым, как и час назад.
– Я вам что, ветер? – недовольно проворчал Гудрёд.
– Если… – Эйрик осекся, повернулся туда, где в кустах раздался шорох.
Затрещало, в круг света вступил один из дозорных, волоча за руку смуглого мальчишку.
– Вот, подкрадывался, – сообщил дружинник.
– Меня прислал почтенный Ач-Тепек! – мальчишка брыкнулся, но викинг держал крепко.
– Отпусти, – распорядился Эйрик. – Что велел передать почтенный?
– В деревне – мешики! – выпалил мальчишка, сверкая глазами. – Они пришли, чтобы убить вас! Идут сюда!
– Что за мешики? – удивился Сигфред.
– Хозяева большой страны в горах, – Эйрик поднялся. – Но как они добрались сюда? Хотя это, в общем, не важно. Все к оружию!
Мальчишка бросился в сторону и пропал в зарослях. Викинги повскакали на ноги, метнулись к драккару, где оставили кольчуги и оружие, кто-то наступил в костер, едва не сшиб поросенка.
– Тревога! – донесся издалека крик дозорного. – Трево…
– Клянусь глазом Одина, еще нам каких-то мешиков не хватало, – Эйрик не вылезал из кольчуги никогда, даже спал в ней, только что не мылся, а тяжесть меча на боку давно стала настолько привычной, что не замечал ее.