Первое селение, притаившееся среди густого леса, встретили три дня назад. И с того момента села стали попадаться чаще, чем сыроежки после дождя, но купить лошадей на всю ораву возможности не было.
Приходилось стаптывать сапоги.
Бородатый мужик, стоящий на носу струга, при виде воинов на берегу довольно осклабился. Помахал широкой, точно лопата, ручищей, после чего отвесил издевательский поклон. Над бортом появились другие рожи, ржали, тыкали в викингов пальцами.
– Глумятся, заразы, – заволновался Нерейд, – стрелой их попотчевать, что ли?
– Успокойся, – осадил Ивар Болтуна, – Тут тебе не дикий лес, а земли полян. Крикни ему лучше какую-нибудь гадость…
– Гадости я умею только делать, – объяснил Нерейд. – А если чего сказать, так это скальд нужен. Ингьяльд, ты что, заснул?
– Еще буду я хулительные стихи на всяких купцов тратить, – пробурчал эр иль сердито.
Струг с веселящимися мужиками проплыл, скрылся за поворотом.
– Пошли, что ли, – вздохнул Лычко, – До Киева немного осталось…
Чем дальше, тем шире становилась тянущаяся вдоль реки дорога. Неторопливо ползли телеги, запряженные могучими, точно горы, сонно жующими быками, скакали отряды воинов в алых плащах. На бредущих по обочине грязных оборванцев с оружием посматривали недоуменно и опасливо.
– И чего они пялятся, сволочи? – переживал Нерейд. – Викингов никогда не видели, что ли?
На взгляды отвечал тем, что скалил зубы, выразительно хватался за меч. Видя его наглую рыжую морду, любопытные терялись, поспешно отворачивались: нарываться на драку никому не хотелось
– Вот так-то, – довольно ворчал Болтун, – и нечего глазеть…
Из-под скрипящих колес взбивалась пыль, висела над дорогой плотным, клубящимся облаком, противно скрипела на зубах. Сквозь нее трудно было разглядеть, что делается в полусотне шагов. И поэтому, когда сквозь клубы проглянула исполинская стена, Ивар сначала не поверил глазам, решил, что ему померещилось.
Но пыль рассеялась, стена открылась во всем великолепии – высокая, сложенная из громадных каменных глыб, какие не сдвинуть с места и упряжкой быков. Ее покрывали сколы и пятна гари, явно оставленные осаждающими.
– Киев, – сказал Лычко, и в голосе его звучало благоговение, – Говорят, что стену эту строили велеты, пришедшие на помощь князю полян Кию, основателю города.
– Кто-кто? – поинтересовался Ингьяльд, – Какие котлеты?
– Велеты, сыновья Велеса, могучие великаны.
В подобное верилось легко. Стена выглядела древней, нижние глыбы растрескались под чудовищной тяжестью, глубоко вросли в грунт. Приземистые башни защищали ворота, которые сейчас были широко распахнуты. Около них сверкали шлемы стражи.
На викингов и тиверцев охрана ворот покосилась без особого интереса.
– Они настолько не боятся врагов? – спросил Ивар, когда дружинники оказались внутри стен. – Пропустили просто так!.. Ведь мы с оружием!
– Безобразничать в Киеве станет только безумец, – терпеливо пояснил Лычко. – Любой может войти в город, но свершивший кровопролитие или разбой на его улицах покинет пределы города только мертвым.
– Правда? – На лице Нерейда появилась проказливая улыбка. – Может, попробовать?
– Я бы на твоем месте не рискнул, – улыбнулся с ответ русич, – проклятие накладывали местные волхвы, а они свое дело знают.
Они шли через город, протискиваясь сквозь воняющую потом и пивом разноликую толпу. Мимо проплыли носилки, в которых восседал толстый человек в нелепой одежде обитателя Миклагарда. Встречались смуглые люди в халатах и с саблями на поясах, выходцы из пустынь юга. На них недоуменно косились звероватые гиганты в одежде из шкур, по виду – родные братья невров. Встречались и вовсе странные – маленькие, с желтыми, будто кость, лицами и глазами узкими, точно щелочки. Солнце щедро украшало бликами светлые, рыжие, русые и черные волосы обитатели города.
– Разойдись! – Нахлестывая лошадей, по улице промчались верховые в кольчугах. Раздвигали толпу, теснили людей к стенам. Меж ними проехал одутловатый пожилой мужик в алом плаще и сапогах из красной кожи. Рукоять меча, что болтался у седла, сверкала золотом, а в седых волосах виднелся узкий обруч из того же металла.
– Князь, – с неприязнью буркнул Лычко, когда толпа вновь сомкнулась.
Город не подавлял размерами, как Миклагард, не напоминал громадное, забитое народом торжище, подобно Хольмгарду. Он величественно раскинулся около реки, улицы перетекали одна в другую, и по ним просто хотелось гулять, никуда не торопясь.
Прошли улицу кожевенников, где в носу засвербело от кислого запаха, миновали кузницы, из которых тянуло дымом. Слух здесь ласкал приятный всякому воину звук-звон металла. На заднем плане виднелся расположившийся на вершине холма княжеский терем. Благодаря ярко-красной крыше, изрисованным наличникам на окнах он казался драгоценной игрушкой, которая вывались из кармана у рассеянного бога.
– Хорошо тут, – задумчиво сказал Ивар, – а князь, во владениях которого есть такой город, наверняка богат и могуч. И почему Бузислав отправил тебя просить помощи далеко на север?
– Киевский князь не отказался бы помочь, – ответил Лычко, – но после этого захотел бы подчинить тиверцев себе! Поляне давно точат зубы на все соседние земли, хотят подгрести их под свою руку…
– Ага, – встрял неугомонный Нерейд, – это конунг Рогаланда Хари позвал как-то вольных викингов, чтобы те подсобили ему в войне с правителем Теламерка. Они-то помогли, только где теперь Хари? Его труп обглодали рыбы в Хаврефьорде! А вождь викингов стал новым конунгом!
– Похоже. – Лычко кивнул, хотя ясно было, что история эта притянута не то что за уши – за усы. – В далеком Новгороде никому и в голову не придет посягать на нашу свободу, а в близком Киеве на нее только и облизываются!
– Даже перед лицом общей опасности?
– Даже перед ней. – Лычко остановился у широких, настежь распахнутых ворот. За ними виднелся просторный двор с коновязью и строение, могущее быть только постоялым двором, – И особенно сейчас, когда можно воспользоваться чужой бедой.
У коновязи хрупали овсом могучие кони, привыкшие носить на себе всадников в броне. Один покосился налитым кровью глазом, возмущенно фыркнул. Вид грязных и оборванных викингов оскорблял конскую душу.
– Вот это зверь!.. – буркнул Нерейд уважительно. – А зачем мы сюда приперлись? Горло промочить?
– Не только, – ответил Лычко. – Остановимся на ночь, а заодно узнаем новости о делах на юге. Тут собираются воины, дружинники и наемники – все, кто оказался в Киеве.
Рванул на себя дверь. Та открылась легко. Изнутри потянулись густые запахи браги, лука, жареного мяса, Ивар ощутил, как заклокотало в желудке, а в рот водопадом хлынула слюна.
Внутри оказалось на удивление просторно. За длинными столами расположились широкоплечие мужчины: двигались они уверенно, а их острые, проницательные взоры резали не хуже меча. Губы их блестели от съеденного, а, глаза – от выпитого. Переговаривались грубыми голосами, смеялись громко и искренне.