– Ой! – у Арса возникло острое ощущение, что ему здесь не место.
– Ну что, в натуре? – спросил Рыггантропов, придерживающийся, судя по всему, противоположного мнения. – Прыгаем вниз и всех убиваем?
– Нет, – ответил Арс, – там, где вершатся дела богов, людям не место... Пора удирать!
Глаза статуи почти открылись. Чувствуя острое нежелание попасть под ее взгляд, Арс первым ринулся вверх по лестнице.
Чтобы отдышаться, он остановился только в зале со старой мебелью.
– Кто там были, типа? – поинтересовался Рыггантропов, с разочарованным видом убирая тесак под мантию.
– Да эти всякие, вроде Зараза Курлыка.
– А тот, который в шкурах?
Тили-Тили оживился, замахал руками, глаза его, похожие на сливы, засветились зеленым пламенем. В свисте появились сердитые нотки.
– Ты хочешь что-то сказать? – йода силился донести до собеседников нечто сложное, что не удалось понять сразу. Пришлось прибегнуть к поэтапной расшифровке. – Люди... близко... рядом... живут... соседи! Ага! Что-то торчит, с ветками... дерево! Соседи, живущие среди деревьев? А, все ясно, этот, в шкурах, выходец из Тайги!
Тайга, Лоскут, заполненный в основном деревьями, располагался к востоку от Ква-Ква и слыл местом диким и малонаселенным. Родина Тили-Тили, Лоскут Курганы располагался еще дальше на восток, поэтому йода хорошо знал обитателей лесного края.
– И чего им тут надо, этим, из Тайги? – для Рыггантропова это была очень длинная фраза. Настоящая речь, пропитанная искренним возмущением. – Понаехали всякие, шагнуть некуда!
– Ладно, возмущаться потом будешь, – Арс прислушался, не преследует ли их кто, – а сейчас пора удирать. Еще не хватало, чтобы эти поклонники неизвестно какого бога нас поймали!
– Ваше здоровье, господин... хе-хе... бывший главный жрец!
– И ваше здоровье, господин... ха-ха... бывший главный жрец!
За этими возгласами последовало непродолжительное бульканье, сменившееся довольным кряканьем.
– Да... непривычно быть хе-хе... бывшим главным жрецом!
– И не говорите, куда как непривычно! Ха-ха! Еще по одной?
–Не откажу!
Содержатель таверны «Священная корова», расположенной в храмовом квартале, пребывал в немалом трепете. Обычно его заведение посещали отслушавшие службу прихожане, иногда забегали выпить кружку-другую младшие жрецы или работающие неподалеку нищие.
Сегодня же у стойки банальным образом напивались самые настоящие главные жрецы! И не каких-нибудь третьестепенных божеств, вроде Бога Кладовок и Чуланов или Богини Старых Подметок, а служители Одной Бабы и Отца Богов (звание номинальное).
Кроме них, были и другие, рангом немного ниже.
Неудивительно, что остальных посетителей словно ветром сдуло, а сам хозяин таверны вел себя так, словно решил прогуляться по лезвию меча. Кто их знает, этих жрецов – проклянут с пьяных глаз, доказывай потом, что ты не шелудивая собачонка...
– Так! – сказал Зубост Дерг, обнаружив, что его кружка пуста. – Надо выпить еще! За то, какими мы были хорошими хе-хе... верховными жрецами!
– Надо! Ха-ха! – Пуфик Нал тоненько всхлипнул. По лицу его текли пьяные, судя по кривым траекториям, слезы.
– Позвольте, но почему были? – пропыхтел жрец Мили-Пили-Хлопса, Бога Войны. – Мы пока еще ими остаемся...
– Это только кажется! – Зубост Дерг подставил кружку спешно подскочившему хозяину таверны. – У нас нет прихожан, нет веры в наших покровителей, которые так неожиданно нас оставили... нет даже храмов, которые лежат в развалинах!
Господин Молчания, не произнесший пока ни слова, заскрипел зубами.
– Так что я, – Зубост Дерг махнул рукой, щедро плеснув себе на грудь, – бывший главный жрец Бевса-Патера, звание номинальное... хе-хе!
– Ха-ха! – поддержал коллегу Пуфик Нал, заливаясь такими слезами, что им позавидовал бы крокодил.
– Да, – согласился поклонник Мили-Пили-Хлопса, – это все печально...
– И за это надо выпить!
Заглянувший в таверну посетитель напоролся на совершенно пьяный взгляд Зубоста Дерга, а завидев одежду жреца, поспешно ретировался задом, точно очень шустрый рак.
– А не пойти ли нам в эти... онани... атеисты? – предложил откуда-то с пола служитель Свауха, Бога-Творца. По поводу того, что именно он сотворил, существовало немало мнений, сам же Сваух претендовал на абсолютность своего творения, заявляя, что сотворил ВСЕ и ВСЕХ.
За подобную похвальбу ему часто доставалось по шее от других богов.
– Атеисты долго не живут, – вздохнул Пуфик Нал, прекращая рыдать. – Рано или поздно какой-нибудь бог обижается... бац, и от атеиста остается только мокрое место! – А иногда сухое, – добавил жрец Мили-Пили-Хлопса, – но обязательно пустое.
– А может их и нет, этих богов? – неожиданно заявил Господин Молчания, которому пиво все же развязало язык. – Может, мы их сами придумали?
Остальные жрецы вытаращились на него.
– Надо просто перестать в них верить, и они пропадут! – судя по тому бреду, который он нес, служитель Тумпа Немо в последний час не только пил, но и курил, нюхал и глотал всякую пакость.
– Ага, они пропадут, а как ты будешь зарабатывать на жизнь? – даже в самую тупую голову хоть раз в жизни приходит умная мысль (просто ошибившись адресом). Сейчас это случилось со жрецом Свауха. – Не будет богов – не будет храмов. Нет храмов – нет приношений. На что будешь жить? Что, подашься в нищие?
Хозяин таверны на всякий случай присел за стойкой и опасливо поглядывал на потолок, ожидая, что в принявшем опасное направление богословском диспуте захотят поучаствовать сами обитатели Влимпа.
Подобные случаи были известны.
– Вот жрицы Раздины смогут без храмов обойтись, – с завистливой убежденностью заявил Пуфик Нал, – они на жизнь будут этим, шлюшеством зарабатывать...
Служитель Одной Бабы не всегда был евнухом.
– Это запросто, – Зубост Дерг кивнул, после чего минут пять восстанавливал равновесие. – А жрецы Вяжи станут убийцами... А ты, – нащупать ногой валяющегося на полу служителя Свауха ему удалось только с третьей попытки, – станешь плотником, или кузнецом...
– Это почему?
– А твоего бога изображают с множеством рук! В одной пила, в другой – молоток, в третьей – еще чего-то... Творец он или нет?
– Так то бог! А я при чем? – жрец Свауха обидчиво засопел. – Я из всех инструментов только перо держать умею, которым распоряжения по храму подписываю...
– И то верно! – поддержал служитель Мили-Пили-Хлопса. – Я, хотя и служу Воителю, не гожусь для битв!
Жрец Бога Войны телосложением напоминал огромную свеклу и с немалым трудом помещался в алой парадной мантии. Славился он тем, что с помощью седалища уничтожил немало стульев, лавок и табуретов, а так же как бесстрашный истребитель еды.