Арс попытался вспомнить, что происходило вчера, но с изумлением обнаружил, что в памяти сохранился только ворох цветастых обрывков.
Студентов привели в гномий бар, тесный, с низким потолком и горящими на стенах факелами. Гномы вновь начали петь, а гостям предложили выпить кружку дружбы, откованную специально для этого случая…
После пятого глотка с памятью что-то произошло.
Со второй попытки удалось поднять голову, и Арс невероятным усилием воли перевел себя в сидячее положение.
– О, – сказал он удивленно, обнаружив, что они лежат на полу в том же баре, что факелы не горят, дверь открыта, хозяева куда-то подевались, а помещение завалено мятыми кружками и изрубленной в мелкую щепу мебелью…
– А, – Рыггантропов встал, держась за стенку, и осторожно вытащил Тили-Тили из-под стойки.
Лицо йоды, обычно коричневое, выглядело розовым, как бочок поросенка, а сам он напоминал плюшевую игрушку.
– О! – сознание Арса пронзила не до конца оформившаяся, но ужасная мысль, и он принялся судорожно оглядываться. – О?
– Ы… – Прыгскокк успокаивающе похлопал ладонью по демонскому манку, в обнимку с которым лежал.
– О…
– А, типа…
– С-с-с-с… Ш-ш-ш-ш!
Только тут Арс обратил внимание, что нечто довольно тяжелое болтается у него на шее. Опустив голову, Топыряк с изумлением уставился на золотую цепочку и висящий на ней значок размером с небольшой щит.
«На веки Другг Гномав!» – было выбито на нем, а снизу стоял номер «2».
– Ы… у меня три, – сказал Нил, – а у Тили-Тили – один, так что он теперь лучший друг гномов в этом городе…
– А они об этом знают? – спросил Арс, бросив взгляд на розовое лицо йоды. – И что с ним такое?
– Побледнел, типа, – объяснил Рыггантропов.
– Ну и ну!
– С-с-с-с… – согласился Тили-Тили. – Ш-ш-ш-ш…
– Интересно, а что вчера было? – Арс осторожно, точно в темную комнату, где ворочается что-то большое, заглянул в память – и тут же отпрянул. – А то я… э… не совсем все помню до конца.
– Типа, весело, – ответил Рыггантропов. – Пили этот, как его, гномий крепкий…
– Да? – удивился Арс.
Самогон, настоянный на сланце и крепленый с помощью гранитной крошки, скорее не пили, а ели ложками (десертными), поскольку консистенция у него была как у каши, а крепость – точно у царской водки.
Считалось, что для всех, кроме гномов, он является страшным ядом.
Четверо студентов это утверждение опровергли.
– Потом нас приняли в гномы, – добавил Рыггантропов, – и начали учить держать в руках топор…
– О, учеба не пошла впрок, – слабым голосом проговорил Прыгскокк, озирая заваленный останками мебели пол.
– Это хозяева разошлись, начали показывать боевое умение, – сообщил двоечник. – Потом танцевали на столах, точнее, на том, что от них осталось, а дальше я не помню…
Арс ощутил желание провалиться сквозь землю и на мгновение пожалел, что он не демон.
– Надо удирать отсюда, – сказал Нил, поднимаясь с пола, – пока нас не заставили заплатить за все. Кстати, а где хозяева?
– Типа, когда все выпили, они пошли за добавкой.
Дверь с треском распахнулась, и внутрь ввалился огромный, окованный железными полосами бочонок, а за ним – Стул с Тремя Ногами.
– Как здорово мы вчера спели! Хей-хо! – рявкнул он, сверкнув красными глазами. – Выпьем?
– Нееет!!! – дружный вопль вырвался из трех глоток, четвертая издала протестующее шипение.
А через мгновение гном обнаружил, что остался в баре один.
– И чего я такого сказал? – удивленно спросил он.
Винный подвал лорда Дырга считался одним из самых глубоких и почтенных в городе. Если бы подвалы имели людские привычки, то со многими собратьями подземелье под особняком лорда не пожелало бы не то что разговаривать, а просто находиться рядом.
Постоянными обитателями подвала являлись крысы, временным – дворецкий, иногда совершающий инспекцию вверенных ему бочек и после нее засыпающий прямо на полу.
Но сегодня ночью крысы ушли, дворецкий остался наверху, а в подвале объявился постоялец.
Он с комфортом расположился между бочками, знать не зная о том, что вокруг особняка бродят злобно поглядывающие друг на друга жрецы разных богов, и что читаемая ими молитва способна подчинить любого демона.
Кроме того, который эту молитву не слышит.
В караулке было шумно. В одном из углов играли в кости на завтрашнее ночное дежурство, в другом допрашивали попавшегося на месте преступления воришку. Его печень при ударах издавала странные ухающие звуки.
Уголком мира и спокойствия выглядел стол, за которым сидели Лахов и двое его сержантов.
– Разработаем дриспозицию, – проговорил лейтенант, очевидно смакуя умное слово.
– Чего? – не понял Калис.
– Гав? – удивился сидящий около стола капрал Ролик, благодаря привязанному к макушке помятому, ржавому шлему выглядящий настоящим стражником.
Разве что пивом от пса не пахло.
– Это как кто в толчке сидеть будет, – обозначил понимание ситуации Васис Ргов.
– Дриспозиция – это план боя, – Лахов в очередной раз ощутил себя гигантом мысли и подумал, что быть им не так уж и здорово. – Ночью подозреваемый покинет особняк, и тут-то мы должны его схватить…
– Подозреваемый – это демон? – уточнил Ргов.
– Тише ты! – лейтенант огляделся, проверяя, не услышал ли их кто. – Подозреваемый – это подозреваемый! А демонами мы не занимаемся! Понятно?
Ролик заворчал и лег на пол, положив голову на лапы.
Сержанты дружно заскрипели мозгами, со шлема Калиса посыпалась ржавчина.
– Ага. Это все вроде как неофициально, – сказал Ргов. – Как бы мы ловим подозреваемого, который на самом деле дем… подозреваемый.
– Именно, – кивнул Лахов.
– Мама всегда говорила, что я сообразительный, – обрадовался Ргов, – что я далеко пойду…
– В наряд, если не заткнешься, – оборвал подчиненного лейтенант. – Так что насчет дриспозиции? Что у нас есть такого, что может повредить демону?
Сержанты поглядели друг на друга и одинаковым движением почесали шлемы в области затылка.
– Ничего! – сделал вывод Лахов. – А это значит, что нам нужно такие штуки добыть, причем до вечера!
– Это чеснок? Осиновые колы и святые символы, да? – голос Ргова прозвучал без энтузиазма.
– Примерно.
– А арбалеты не подойдут? – с надеждой осведомился Калис.