Ощутив нечто вроде укола от уязвленного самолюбия, Степан повернулся к Сергею. Тот смотрел спокойно, лишь в самой глубине серых зрачков пряталась насмешка.
— Что, обидно? — сказал он, выдержав паузу. — Но для каждого свой срок, и определяет его не учитель, а ученик, собственными успехами и неудачами.
— Да-да, — пробормотал Степан, все еще чувствуя себя уязвленным. Но Сергей не дал ему замкнуться к себе. Кивнув Майе «Мы оставим тебя ненадолго, хорошо?», он взял ученика под локоть и повел через комнату:
— Сейчас представлю тебя кое-кому, пока само собрание не началось.
Перед Степаном сменялись лица, в уши ему сыпались имена представленных. Он кивал, не забывал улыбаться, но мало кого запомнил. Врезалось в память одно лицо, вызвавшее сильнейшее ощущение, что Степан его уже где-то раньше видел: светлые глаза, резкие, словно застывшие черты… Но память извернулась опытным борцом, и вспомнить, где он встречал этого человека, назвавшегося Виктором, новичок клана не смог.
Пока Сергей представлял ученика, входная дверь несколько раз открывалась, впуская людей. А затем вдруг как-то стало ясно, что никто больше не придет. Из глубины помещения, оказавшегося чем-то вроде зала для семинаров, натаскали стульев, и все расселись — двумя кругами, один внутри другого. Всего в комнате оказалось тридцать пять человек. Слева от Степана во внешнем кольце оказался Сергей, а по правую руку — тот самый старик из троллейбуса, облаченный в ту же драную тельняшку. На молодого человека он посмотрел со смешинкой, даже хитро подмигнул. Степан отвернулся.
Разговоры прекратились, как по команде, и слово взяла пожилая, совершенно неприметная женщина. Встретишь такую на улице с сумками, и ни за что не догадаешься, что она может думать о чем-то, кроме семейных дел и работы.
— Всем добрый вечер, — сказала она сильным, звучным голосом. — Рада вас всех видеть. А тех, кто пришел в первый раз, — особенно.
Тут женщина со значением поглядела на Степана, и тот ощутил, что краснеет. Почувствовал, что все смотрят на него, и опустил взгляд.
— Сегодня нас не так много, — продолжила тем временем женщина. — И хотелось бы…
Окончание фразы потонуло в грохоте, с которым распахнулась дверь. В помещении возник самый странный тип, которого Степану приходилось видеть — седые волосы торчали так, что делали голову вошедшего похожей на одуванчик, на мятом лице яростно сверкали глаза, а одет он был в драное пальто поверх легкомысленно-голубой пижамы. На ногах пришельца болтались галоши.
«Безумный Отшельник!» — пронесся по рядам удивленный шепот.
Гость в пижаме тем временем шагнул вперед, и по комнате раскатился удивительно сильный голос:
— О, я вижу! — возопил человек-одуванчик и вскинул руки к потолку. — И падет тьма! И придут те, кому живые — что грязь под ногами!
К удивлению Степана, никто не вскочил, не стал звонить в психбольницу, не попытался остановить вопящего старика.
— Смерть сотрет всю силу вашу с лица земли! — крикнул тот после небольшой паузы, рухнув на колени. — И все станет чистым, чистым!
Голос крикуна стал под конец пронзительным, он безжалостным сверлом ввинчивался в уши, не давая пошевелиться. Когда стало тихо, Степан вздохнул с облегчением, и не он один.
Кричавший молча поднялся с колен, и пошатываясь, вышел.
Некоторое время висела тишина. Степан ощущал, что маги ошеломлены и напуганы. Спас положение тот самый смутно знакомый Виктор. Он встал и сказал резко:
— Предсказания Безумного Отшельника всегда сбываются, это мы знаем! И сегодняшнее пророчество было мрачным. Но мы — по-прежнему клан, и пока мы живы, должны действовать. Мы знаем, что смерть всегда рядом, но из этого знания должны черпать мужество для встречи с чем угодно!
Виктор сел, и тут заговорили все разом.
Воспользовавшись сумятицей, Степан наклонился к уху учителя и прошептал:
— Кто это был?
— Этот дед? — голос Сергея звучал спокойно, на губах блуждала рассеянная улыбка. — Это Безумный Отшельник. Он не то что бы маг, и уж точно не принадлежит ни к одному из кланов. Изредка появляется то там, то здесь, и в предсказаниях он ни разу не ошибся…
Явление пророка, что было бы уместно в библейские времена в Иудее, но никак не в конце двадцатого века в советской стране, выбило собравшихся из колеи. Некоторое время наблюдался беспорядок, собрание разбилось на отдельные группки, затем удалось организовать связную беседу.
Речь шла о вещах, для Степана понятных лишь отчасти. Обсудили пророчество, сойдясь на том, что это «Выдумки выжившего из ума старика!». Большинство из магов говорили о том, что клан очень силен и готов отразить какую угодно атаку.
Затем перешли к разговору о каких-то ареалах ответственности, долго и нудно рассуждали о том, что делать со здоровенной геопатогенной зоной, которая вызывает болезни и несчастные случаи как минимум в трех десятках домов.
Степан совсем заскучал и встрепенулся лишь в тот момент, когда объявили начало общей медитации.
— Расслабься, — шепнул Сергей ученику. — И закрой глаза. Не пугайся тому, что увидишь. Ты первый раз в группе, и могут быть сюрпризы…
Степан послушно опустил веки. Под ними оказался сумрак, такой же, как обычно. Кожу почти сразу начало покалывать. Словно тысячи маленьких теплых иголочек одновременно прикоснулись ко всему телу…
И в тот же миг серый занавес перед глазами ушел в сторону, словно кто-то отодвинул кусок материи, закрывающий обзор. Впереди обнаружилось бездонное иссиня-черное пространство, полное огоньков — белых, желтых, оранжевых, зеленых…
«Космос?» — только и успел подумать Степан, как картинка сменилась. Он оказался висящим среди желто-оранжевой пустоты, а над головой вращался огромный серебристо-матовый диск. На миг показалось, что от него к Степану тянется тонкая белая ниточка, протыкает его темя, а затем картинка вновь сменилась…
— Все, выходи, — сказал над ухом знакомый голос, и Степан осознал, что совершенно забыл о времени. В последние мгновения пришло сильное ощущение сопричастности чему-то огромному, живому. Он почувствовал себя частью, клеткой исполинского организма. Это было приятно, и возвращаться из теплого единства в обыденную жизнь, превращаться в одинокий атом, оторванный от собратьев, до боли не хотелось…
Но цепкие пальцы потрясли за плечо, и Степан с невольным стоном открыл глаза. Зрение не сразу удалось сфокусировать, и лицо наставника он видел словно сквозь туман.
— Сейчас-сейчас, — разлепил юноша непослушные губы. — Я встану.
— Поторопись, — серьезно ответил Сергей. — Наше время здесь закончилось, надо уходить.
С неимоверным трудом воздел Степан тело на ноги и потащился за учителем. Когда вышли на улицу, там уже было темно, и свежий ветер гонял запахи ночного города, словно заигравшийся кот — мячик.