Мне не страшно. Мне весело. Отличная получилась вечеринка. Живьем я, разумеется, не дамся. Улечу вниз в свободном полете, но и с собой прихвачу — сколько смогу. Пусть попробуют меня взять!
У входа в клуб — заварушка. Пошли в ход бутылки, цепи, арматурные прутья. В ответ трещат синие парализующие разряды. Растет гора неподвижных тел. Прожекторы все еще горят, но их свет тускнеет с каждой секундой. Пахнет паленой изоляцией. Кто-то срывается с края и летит вниз, вниз — не разобрать, полицейский это или кто-то из наших.
Умри, сражаясь! Я оглядываюсь в поисках какого-нибудь оружия…
И тут меня хватают сзади. Зажимают рот рукой в перчатке. Я даже вдохнуть не успеваю. Меня тащат к краю! Значит, не штраф и не тюрьма… Гады! Вот как со мной решили рассчитаться!
Я отбиваюсь, как могу. Бесполезно. Человек, захвативший меня, на секунду останавливается на краю стены — на самом краю. Я не выдерживаю, закрываю глаза.
— Время? — сдавленный хриплый голос.
— Раз… два… пошел.
Человек прыгает вниз, не выпуская меня из рук. Сам прыгает!
Мой рот свободен. Я могу дышать и орать. Нет, не могу — ветер забивает дыхание…
А потом невиданная сила вырывает меня из рук незнакомца. Почти вырывает, потому что он цепляется за меня, как мать за младенца. Мы уже не падаем. Нас плавно тащит в сторону — и вверх.
Мы летим?
Я открываю глаза. Ничего не вижу. Глаза так привыкли к свету, что в темноте слепы. Но мы точно поднимаемся вверх. Я слышу над головой хлопанье ткани… или это хлопанье крыльев?! Что со мной случилось, кто меня держит, куда несет?
— Осторожно, — слышу за спиной. — Я складываюсь.
Щелк!
Хлопанье крыльев обрывается. Полет снова переходит в падение. Я ору, выбрасываю вперед руки…
И не зря. Потому что подо мной вдруг оказывается твердый пол, а похититель всей массой валится на меня сверху.
Я вижу их лица, только когда небо наконец светлеет. Двоих я знаю: это мускулистый Алекс и его старший товарищ, которого зовут Маврикий-Стах («Можешь звать меня просто Мавр», — говорит он благосклонно). Третьего я вижу в первый раз. Его зовут Лифтер. Как мне со смехом объясняют, он — главный человек в Оверграунде.
Когда становится светло, они поднимают меня в гнездо. Это на двухсотом этаже, но карабкаться по лестнице не приходится. Алекс застегивает на мне сбрую — сложную вязь ремней на поясе, на бедрах, на плечах.
— Не давит?
— Немножко давит…
— Привыкнешь.
Они заставляют меня встать на край подоконника (окно выбито, конечно, внизу даже города не видно — облака). К специальному карабину крепят трос. Другой конец этого троса, пропущенного через систему блоков, оказывается, крепят к противовесу в лифтовой шахте.
— Ты только не бойся, да?
— А чего мне бояться?
Я не знаю, как себя с ними вести. Они меня чуть не убили. Они меня выхватили из-под носа у энергетической полиции и, ничего не объясняя, снова притащили к себе в башню. Кстати, как? Неужели на крыльях? И делают вид, что ничегошеньки не произошло!
— Ногами перебирай, отталкивайся от стены. Смотри, чтобы ветром не унесло в сторону. Ветер в этом деле — главная опасность… Ну, готова? Лифтер! На счет три — отпускай!
Раз. Два. Три. Рывок.
Трос тянет меня вверх так быстро, что мелькают этажи перед глазами. Перебирай ногами? Как бы не так! Я еле-еле успеваю оттолкнуться от стены, когда она норовит приблизиться вплотную. Ветром сносит влево — перед лицом то и дело оказывается окно вместо стены… Вот зацеплюсь за оконный переплет, трос дернет вверх, голова оторвется!
Мое движение замедляется. Я зависаю на тросе, как паук на паутинке, перед чьей-то балконной дверью. Балкона нет — дверь выходит в пустоту. На двери табличка «Гнездо Перепелки». И еще одна: «Добро пожаловать. Вытирайте ноги». И молоточек на цепи, ну ничего себе!
Я не дотягиваюсь до молоточка. Стучу как придется — каблуком. Это невежливо, но что мне делать?!
Дверь открывается. На пороге, ведущем никуда, — женщина лет тридцати. Обыкновенная женщина.
— Привет, — говорит, как ни в чем не бывало. — Ты дикая?
И протягивает руку.
Ее зовут Перепелка. Она жена Маврикия-Стаха… то есть Мавра. Всего в гнезде живут то ли пятнадцать человек, то ли восемнадцать. Подсчитать сложно, потому что «эти трое вечно по верхам шастают».
Перепелка никогда не спускается на землю. Так и живет в гнезде. Готовит еду, чинит ременную сбрую. Чеканит украшения из медной проволоки. И еще — у нее дети.
Настоящие дети! Мальчик и девочка. Десять лет и семь. Когда Перепелка видит, как я теряюсь (и немножко пугаюсь) при виде детей, она хохочет во все горло. Но глаза невеселые.
— У нас внизу очень мало детей, — говорю я, оправдываясь.
— Понимаю. — Она вздыхает. — Своих родителей помнишь?
— Смутно.
— Вот так и все… Никому не нужны родители, никому не нужны дети. Кто будет вместо нас через двадцать лет? А через сто лет?
Мальчик и девочка играют на продавленном диване: из ниток — сеть, из древних желтых таблеток — блоки. На игрушечных тросах покачиваются фигурки проволочных кукол.
— А что с ними будет, когда они вырастут? — вырывается у меня.
Перепелка смотрит строго:
— Зависит от нас…
Я помогаю ей приготовить обед. Вода — в огромном железном баке. Как им удалось поднять на такую высоту такую прорву воды?!
— Это все Лифтер… Его система. В других гнездах живут скромнее.
— А есть другие гнезда?
— Ты что, из люка выпала? Конечно, есть. С некоторыми мы дружим, с другими не водимся. Третьим и по зубам дадим. Если сунутся. Крокодилам, например.
— Крокодилам?!
— Гнездо крокодила. Так они себя называют.
— А что такое крокодил?
— Точно не известно, но, говорят, древняя хищная птица.
У меня язык чешется расспрашивать.
— А Лифтер… что у него за система?
— Ой, он умница. Лифтовые шахты в этом доме широкие, лифтов было много. Тросы стальные, и до сих пор не проржавели. Он систему противовесов отладил, тормозные колодки, блоки, а главное — наладил подключение к тому большому ветряку, что на сороковом этаже. Так что у нас и свет по ночам, и лифт ездит. Правда, он снаружи ездит, это не очень удобно, но мы привыкли…
Заканчиваем накрывать на стол, когда в гнезде появляются Мавр, Алекс, Лифтер и — к моему восторгу — глухонемой барабанщик из клуба «Сорванная крыша». Его зовут Лешка.
Верхняя часть башни почти полностью разрушилась. Осели перегородки между этажами. Развалились внутренние стены — кроме несущих конструкций. Во многих местах не пройдешь без троса, страховочного пояса и карабина. Обитатели гнезда давно с этим свыклись: они ходят по воздуху, среди натянутых тросов, так же легко и бездумно, как я по лестнице.