На всякий случай Регина глубоко-глубоко, на задворках разума, укрепила тройным кордоном то местечко, где дремало смутное, ничем не обоснованное подозрение. Что, если чудесный характер Линды, избравшей путь служения Ларгитасу на ниве Т-безопасности, подкреплен распоряжением комиссара Фрейрена? Зачем комиссару мог понадобиться свой человек рядом с абитуриенткой ван Фрассен, Регина понятия не имела. Но подозрение ныло, как ушиб. Лучше будет, если Линда до него не докопается…
– …через несколько минут наш лайнер совершит стыковку с транзитной станцией номер семь орбитального пояса Сякко. Просим приготовить ваши документы для прохождения паспортного контроля. Благодарим вас, что воспользовались услугами…
Вблизи планета снова изменила цвет: бирюза, малахит, прожилки охры. Жемчужная дымка облаков. Кольца, по контрасту с теплой гаммой, нависали зловещей стеной. Антрацитовые глыбы хищно взблескивали острыми гранями, грозя обрушиться, раздавить, погрести под собой. Приближаясь, станция напоминала парящий в пространстве кристалл горного хрусталя. Собственно, вспомнила Регина, ее корпус и сделан из хрусталина. Особо прочный материал, использующийся…
Гюйс поджидал их у выхода. Он был занят: провожал взглядом статную брюнетку в платье из красного шелка. За платьем вился «хвост кометы» – истончающийся к концу шлейф на микро-антигравах, последний писк моды в этом сезоне. Шлейф и впрямь походил на хвост – только не кометы, а глубоководной мурены. Чувствовалось, что Гюйс в полете времени зря не терял. Они с муреной наверняка совершили не одно бурное погружение – «люкс» Гюйса был оснащен двуспальной кроватью, способной послужить храбрецу батискафом.
Все пассажиры сходили с ума от любопытства. Еще бы! – ловелас средних лет, при двух юных спутницах, вряд ли родственницах, да еще и обзавелся случайной пассией… Шептались о Железном Пупсе, межзвездном короле секса, о котором все слышали, но никто не видел. Неужели Пупс? Великий и неповторимый? Общественное мнение склонялось к тому, что да.
– Задерживаетесь, милые крошки, – сообщил Гюйс, не оборачиваясь.
У него глаза на затылке? Регина была уверена: способностями ментала Гюйс не пользовался. Хмыкнув, более прозорливая Линда указала подруге на круглое зеркало под потолком, где отражались они трое. «Интересно, – тайком, чтоб никто не подслушал, подумала Регина, – это их в службе Т-безопасности учат подмечать детали?»
– Идемте, пока все челноки не разобрали.
Они миновали стыковочный шлюз – и оказались внутри кристалла, которым четверть часа назад любовались на обзорнике. Свет дробился и преломлялся в хрусталиновых гранях. Сделай шаг – и картина полностью изменится. Перспектива обманывала, расстояния скрадывались, коридоры возникали из ниоткуда и исчезали в никуда. Фасеточная бездна Космоса пялилась на букашек сквозь черные «окна». Подмигивали разноцветные блики, кружилась голова… Регина почувствовала, что «плывет», теряет ориентацию в пространстве. Захотелось вцепиться во что-нибудь непрозрачное и неподвижное – и не отпускать, хоть ты тресни. Иначе сгинешь в хрустальном лабиринте…
Перед глазами возникла зеленая стрелка. Она висела в воздухе, подрагивая от нетерпения. Словно игривая рыбка, вильнула хвостом, приглашая за собой. Вспомнилась «галочка-выручалочка» для малышей в «Лебеде». Здравствуй, «младшая группа»? Не догадываясь об ассоциациях гостьи, стрелка вывела пассажиров к стойкам паспортного контроля. Пришлось стоять в очереди – минут десять. Два коридора, где в воздухе висели надписи: «Для граждан Сякко» – пустовали. Местные уже прошли контроль и исчезли в недрах станции. Вспомнилась Сона, быстро тающая очередь ларгитасцев – и суровые таможенники с пограничниками, с дотошностью урожденных мучителей проверяющие документы инопланетников. «Могли бы и приезжих запустить, раз свои все прошли,» – с неудовольствием подумала Регина. Однако ее рацпредложению не вняли: две смуглые девицы в серо-голубой форме продолжили бездельничать в конце «коридоров-для-своих».
– Приложите ладонь к идентификатору. Предъявите паспорт. Долгосрочная виза?
– Да.
– С перспективой обучения?
– Да.
– Храм номер три?
– Да.
– Предъявите вашу рекомендацию…
Кукольное личико с несмываемым штампом официальной вежливости. Эмоций – ноль. На унилингве молодая пограничница говорила без акцента, подчеркнуто правильно. Всякий раз, задав вопрос, она ждала, пока Регина ответит вслух, хотя ответы были уже обозначены во вкладыше паспорта. Казалось, голос Регины что-то подтверждает (опровергает?) дополнительно, и без этого дубляжа никого на Сякко не впустят, а если впустят, так не выпустят.
Сухие щелчки кристаллов, вставляемых в гнезда ридера. Мигает, меняя цвета, контрольная голосфера. Внешнее воспроизведение документов: паспорт с визой, приглашение, рекомендация…
– Ваш поручитель прибыл вместе с вами?
– Я здесь.
Гюйс тут же оказался рядом, протянул церберше кристалл паспорта. Щелчок. Эмитор выпустил вторую голосферу.
– Фердинанд Гюйс?
– Да.
– Деловая виза?
– Да.
Гюйс был олицетворением спокойствия. Еще миг, и он очарует пограничницу, и уведет ее в сияющие дали. А пока – игра в вопросы-ответы.
– Семь дней?
– Да.
– Добро пожаловать на Сякко. Нет-нет, госпожа ван Фрассен! Вас я попрошу задержаться.
Регина чувствовала, что Линда, стоявшая позади, закипает. Спокойно, подруга. У нас всё тип-топ. Пусть мурыжат. Потерпим.
– Известно ли вам, что в случае отказа в храмовом обучении вам надлежит покинуть Сякко в течение трех дней?
– Известно.
– Распишитесь, что вы ознакомлены с правилами. Вот здесь. И здесь.
– Да, – невпопад согласилась Регина, ставя подпись.
– Спасибо. Ваши документы, – пограничница изобразила гостеприимную улыбку. Получилось из рук вон плохо. – Добро пожаловать на Сякко.
Линда после своей порции мытарств догнала подругу в зале для получения багажа. Здесь не было никого, кроме них троих. В воздухе светилось извещение: «Рейс № 3171/2 Ларгитас – Сякко. Ожидайте.» Надпись дублировалась на унилингве – и сякконскими иероглифами.
– Бюрократы! – от дверей выпалила Линда, готова рвать и метать. – За кого они нас держат?! Мы с Ларгитаса! Не варвары какие-нибудь…
– Привыкайте, душечки, – Гюйс был на удивление тих и задумчив. – Это Сякко. Для них есть свои – и все остальные. Ларгитас? Помпилия? Китта, Пхальгуна? – им без разницы. Лар-ги. Не-свои.
– «Лар-ги» – это от «Ларгитас»?!
Линда, еще не остыв, рвалась в бой.
– Нет. Просто совпадение.
Акустическая линза в углу брякнула странным образом. Сухой, шершавый звук. Тем не менее, он сразу давал понять: да, я – музыка. А свои предпочтения оставьте при себе. Когда линза умолкла, под номером рейса возникла надпись: