– Не будет никакого скандала. – Аня уселась поудобнее, оптическая мышка в ее руке горела ярко-рубиновым огоньком. – Обычное дело. Подростковая драка на дискотеке… Блин.
Она вдруг подобралась, помрачнела, глядя на экран ноутбука.
– Чего там?
– Самолет разбился. – Аня с силой провела руками по коротким волосам. – Придется за целый месяц переигрывать.
– На фига? – удивился Толик. – Убытки?
– Я всегда переигрываю, когда разбивается самолет. – Аня сосредоточенно смотрела на экран. – Я не потерплю… чтобы в мире, где от меня все зависит, разбивались самолеты.
Постукивал дождь по жестяным козырькам. Арсен почувствовал, как у него мороз продирает по коже.
– Ты права, – сказал он, не успев подумать. – Я, когда разводил виртуальных собак…
Он осекся. Делиться воспоминаниями не входило в его планы. Зато вдруг заинтересовался Толик:
– Собак?
– Виртуальных, – нехотя повторил Арсен. – Их в Сети рожают, воспитывают, кормят, играют с ними, разговаривают… Они различают свое имя, до ста слов команды, а некоторые…
Он заставил себя замолчать.
– Некоторые вообще все понимают, только не говорят, – пробормотала Аня. – Так?
– Не смейся, – неожиданно серьезно сказал Толик. – У меня был пес – в реале – так вот он все понимал. Он был умнее меня. Прямо академик…
Толик отвернулся.
– Был? – тихо повторила Аня.
– Был, – Толик вздохнул. – Его сбил один хмырь на машине. Во дворе. Пьяный был, сволочь. Я его… короче, он потом в больнице от полученных травм… того. Меня посадили надолго. До сих пор бы сидел, но тут амнистия, хорошее поведение, то-се… – Он снова запнулся. – А вы заметили, что они становятся похожими на нас?
– Собаки?
– Собаки тоже. Виртуалы. – Толик посмотрел на свои тяжелые ладони. – Наши виртуалы… Все твои пацаны, Анька, делают вот так, – он провел руками по волосам, копируя привычный Анин жест. – В реале, а не в игре. Ты заметила?
– Нет, – холодно отозвалась Аня. – По-моему, ты выдумываешь.
* * *
В полдень дождь перестал, и выглянуло солнце, как по заказу. Змеи, Черепахи и Ящеры молча собрались на линейке. Вид у многих был сильно помятый, Арсен насчитал шесть загипсованных рук, один парень-Змея явился на костылях, и над ним постоянно подсмеивались свои же, чужие не открывали рта. Вообще, три группы подростков в цветных кепках вели себя так, будто других отрядов и враждебных цветов не существует в природе.
Посреди линейки стояли лужи, в них отражалось небо. Максим, со скорбным лицом, поднялся на трибуну с микрофоном.
– Очень жаль, – начал он траурным голосом, – боюсь, что из-за отвратительного поведения некоторых ваших товарищей игру придется досрочно прекратить. Мы так и не узнаем, кто победил, и уж конечно не будет никаких призов…
– Вот паразит, – сказала Аня. – Они же, хомячки, еще и виноваты!
– Ты глянь, – Толик тронул ее за плечо. – Сейчас они будут его уламывать.
По шеренгам на линейке прокатился вой. Протестующие голоса смешались с жалобными:
– Мы больше не будем!
– Они первые!
– Выгнать «змеечервей», и играть дальше!
– Так нечестно!
Арсен выбрался из кресла и пошел к двери.
– Не будешь смотреть? – Аня обернулась.
– На фига? Я все наперед знаю…
Он вышел на крыльцо коттеджа. Все было мокрое: асфальт и трава, сосны и березы, каждая капелька сияла под солнцем. Арсен вытащил телефон из кармана. Помедлил, открыл, снова защелкнул крышку. Расхотелось звонить: мама услышит его голос и начнет допытываться, что случилось. А он не готов рассказывать. Лучше потом.
По мраморной лестнице он поднялся на второй этаж, отпер дверь своего номера; здесь было неплохо. Прямо за окном прыгала белка, сосновые лапы дергались под ее крохотным весом. Спасибо этому дому, как говорится.
Он сосчитал наличные деньги. На электричку хватит.
Наскоро забросил в рюкзак вещи – плавки, спортивный костюм, белье, тапочки. Чуть не забыл зубную щетку в ванной комнате. А не хотелось бы: неохота тут ничего оставлять после себя.
Он спустился в холл с рюкзаком как раз в тот момент, когда Максим, очень веселый, плюхнулся в кресло перед экраном:
– Видели? Несколько дней будут как шелковые. Зато в игре теперь станут собраннее, злее, эдакий эльфийский спецназ… Арсен? Ты чего это?
– У меня официальное сообщение, – Арсен был готов к этой речи, но в последний момент у него перехватило горло. – Я прерываю контракт. Пунктом девять-шесть предусмотрено расторжение договора в одностороннем порядке, без предварительного уведомления. Я еду домой.
Он сразу понял, что Аня ждала от него чего-то подобного, а Толик – нет. Что до Максима – тот изобразил перепуганную курицу: хлопнул ладонями по бедрам, будто крыльями:
– Арсен! Ты? От тебя-то я такого никак не ждал! Хрен бы побрал эту хрупкую подростковую психику, эти возрастные эксцессы… Ты хоть понимаешь, что это слив, позорный слив, ты сломался и повелся на провокацию, совсем как наши пионеры?
Обидно? – спросил себя Арсен. Да нет. Пожалуй, нет. То есть мне, конечно, оскорбительно это слышать, и не столько задевают слова, сколько тон, каким он говорит. Но какая разница? Я знаю, что он сейчас со мной делает, вернее, пытается сделать. Нет, надо рвать отсюда когти, и чем скорее, тем лучше.
– Я решения не меняю, – сказал Арсен. – Родителям я уже позвонил (тут он соврал и мимоходом пожалел, что в самом деле не позвонил отцу на работу). – Если надо подписать какие-то бумаги – я подпишу. Или отец, как мой представитель, подпишет.
Толик щелкнул языком:
– А далеко пойдет парень. Ты была права, Анька.
Арсен посмотрел на Аню. Честно говоря, он не собирался на нее смотреть и даже боялся, это вышло непроизвольно. Она ответила внимательным, чуть напряженным взглядом. Как будто просчитывала что-то про себя и никак не могла просчитать.
– Никто не станет тебя удерживать, – грустно сказал Максим. – Только что сказать твоим бойцам? Что их предводитель жидко обделался и покинул поле боя?
– Найдете, что сказать. – Арсен обнаружил, что голос его совершенно лишен эмоций, и очень этому обрадовался.
– Хорошо, славно, заканчивать игру им придется без командира, придется Марьяне Чабановой, что ли, возглавить штаб…
Арсен внутренне напрягся:
– Она справится. Тем более что ноутбук у нее дома уже есть.
Максим поднялся. Арсен вдруг заметил, какой он высокий. Здоровенный мужчина, больше Толика, с близко посаженными, воспаленными от вечного недосыпа глазами. Из правого кулака свисала мышь на обрезанном проводе.