Сколько прошло времени? Шуу… Магу досталось больше. На Развияра у нее не хватило сил… Или пожалела?
Из леса вынырнул Лукс, волоча в опущенной руке толстую двухголовую змею. Непонимающе уставился на Развияра:
– Что… ты… Матерь Воф, да она тебя…
– Лови, – устало сказал Развияр. – Далеко уйти не могла.
* * *
Когда Лукс притащил вырывающуюся Яску, костер уже горел, шипели сырые ветки, а туман тем временем поднимался все выше. Стволы укутались белым; Яска визжала и царапалась, поперек щеки у Лукса тянулась длинная кровавая полоса.
– Разбирайся с ней сам, – сказал зверуин, сбрасывая Яску на траву. – Я уж не рад… что мы связались.
Яска тяжело дышала. Ее платье было разорвано на плече, висело лоскутом. Она посмотрела на Развияра, увидела отметину на его лбу и затряслась.
– Сядь, – сказал Развияр.
Она послушалась. Развияр глубоко вздохнул; девчонка признала его власть над собой. И она тоже.
– Значит, ты совсем беспомощная? И мухи не обидишь?
Она сглотнула.
– И ты не маг? В тебе нет магической силы?
Она хотела отвести взгляд, но он не позволил. Девчонка затряслась сильнее.
– Я сказал неправду, – проговорил он медленно. – Твои соседи выживут. Может быть, вообще ничего им не будет. Может, ты никого не погубила… кроме нас с Луксом. А мы ведь не в счет.
Она моргнула, сбитая с толку. Потом сказала шепотом:
– Пожалуйста… объясни, чего ты от меня хочешь.
– Другое дело, – он улыбнулся. – Я хочу, чтобы ты защитила нас троих от погони. От настоящей погони, с магами и крыламами. Когда нас будут искать с неба.
– Я не…
Она замолчала и заплакала без слез.
Развияр подошел и уселся рядом. Обнял ее за плечи:
– Послушай, ну что же делать. Я понимаю, это в первый раз. Но ведь все в первый раз. Никто не рождается дважды и не умирает.
– Я попро…бую, – сквозь слезы выдавила Яска.
– Ты сделаешь, – мягко поправил ее Развияр.
Туман сгущался, обступая маленький, шипящий в росе костерок.
– Слушай, я жрать хочу, – меланхолически заметил Лукс. – Собственный хвост готов проглотить, если честно.
* * *
На ходу она согласилась держаться за плечо Лукса. Развияр шел с другой стороны; в правой руке у него был кинжал.
– …Чтобы птицы летали хороводом. Чтобы сытухи не разбегались и слушались, когда доишь. Еще – чтобы у куклы открывались и закрывались глаза.
– Как это?
– Кукла деревянная. С деревянной головой. Глаза нарисованы краской. И вот они у меня открывались и закрывались.
– Потрясающе полезное умение, – пробормотал Лукс.
– Заткнись, – Развияр огляделся. Впереди у дороги темнели развалины – когда-то здесь была, наверное, придорожная гостиница. – Скажи, тебя кто-то учил открывать и закрывать глаза у куклы?
– Нет, – девчонка брела, подволакивая правую ногу. – Мне всегда казалось это… стыдно.
– Что?! – Лукс замедлил шаг.
– Это не как у всех, – отозвалась она замирающим голосом. – Вроде как… уродство. Шестой палец. Бабушка говорила…
Она замолчала.
– Бабушка?
– Да. Она знала про меня. И очень напугала, когда я была еще маленькая. Что это стыдно, и если узнают – будут водить меня голой по улицам, обваляют в кричайкиных перьях и посадят на цепь возле бочки…
– Возле бочки, – задумчиво повторил Лукс. – И ты поверила.
– Мне было пять лет! А потом… я сама привыкла, что это страшно и стыдно.
– Бабушка твоя была мудрейший человек, – сказал Развияр. – Что же она племянника твоего не научила?
– Она умерла давно, – Яска хромала все сильнее.
– Понятно, – сказал Развияр. – Но иногда, когда никто не видел, ты брала куклу и открывала ей глаза.
– Да.
Они поравнялись с развалинами. В колодце оказалась вода, мутноватая, но «съедобная», как определил ее Лукс. Заполнили фляги. Яска сидела на камне, сгорбившись, опустив плечи.
Развияр подошел к Луксу:
– Зверуин может нести кого-то, кроме своего всадника?
– Раненого товарища, если всадник прикажет, – отозвался Лукс. – Взять ее?
– Яска, – сказал Развияр. – Садись верхом на Лукса.
Она посмотрела с неожиданным страхом.
– Ты чего? – спросил зверуин. – Садись, я помогу.
– Я, – она сглотнула. – У меня кровь идет.
Развияр и Лукс переглянулись.
– Что я, крови не видел? – небрежно спросил Лукс. – Давай. А то так не дойдем никуда.
* * *
Вечером они остановились на берегу речушки, через которую был перекинут полуразрушенный мостик. Яска долго мылась, отойдя ниже по течению; Лукс принес из леса убитого паука и торжественно поклялся, что мясо его не просто съедобно, но целебно и вкусно. Развияру паук напомнил тех Ча, которых он видел когда-то в библиотеке; впрочем, ему приходилось в жизни есть всякое. Зато Яска так и не притронулась к еде. Ее тошнило.
– Нам очень повезло, – сказал Развияр. – Они запаздывают с погоней. Наверное, маг не сразу пришел в себя. А может быть, его потребовали на отчет к самому Императору.
– К Императору, – повторила Яска. – Я его видела… и того же человека будет видеть Император?
– Император его не похвалит, – сказал Развияр.
– А может, и не будет погони? – беспечно спросил Лукс, жуя кусок паука. – Мы пойдем дальше и дальше, и никто за нами…
– Размечтался, – сказал Развияр. – Завтра. Обязательно.
– Нет, – вырвалось у Яски. Развияр выразительно на нее покосился:
– Что?
– Ничего, – она глубоко вздохнула.
– Еще полно времени, – сказал Развияр. – Ты ведь каждую минуту думаешь, как защитить нас? Ты ведь чувствуешь себя магом? И ощущаешь, как растет твое могущество?
– Пожалуйста, не смейся надо мной, – сказала она тихо.
– Я не смеюсь. Завтра утром мы умрем или выживем – зависит от тебя.
* * *
«Соберу цветочки – выкрашу рубаху… Выкрашу рубаху – наплету веночков…»
Его двоюродная сестра помогала тетке красить полотно. Темно-синие, почти черные цветы обратки росли всегда на том месте, где родилась девочка. Поэтому, говорила бабка, матери ходят рожать в лес, где мягкая трава; если родится девочка, в траве много лет будет расти обратка…
Сестра собирала цветы на поляне, где родилась семь лет назад. Складывала в полотняный мешочек, перетягивала ниткой, опускала в кипящую воду; в котле потом выдерживали ткань – если держать сутки, она будет синей. Ночь – голубой. А если вынуть почти сразу, она будет красной, ярко-красной, издали приметной. Из такого полотна шьют детские рубашки…