Book.

Солнце стояло уже высоко, когда мы отправились добывать моим высочествам новое Королевство.

Шли по кромке влажного песка между морем и берегом, и за нами тянулась тройная цепочка следов. Принц безостановочно говорил, смеялся, напевал, Эльвира нежно улыбалась, поглядывая на него. А я шагала рядом, косилась на этих двоих и всё больше начинала беспокоиться.

Нет, опасности впереди не было — посох молчал. Но беспокойство нарастало, и я не могла понять, что именно мне не нравится. Солнышко светит, море успокоилось и больше не штормит, на полоске мокрого песка блестят, живописно разбросанные прибоем, перламутровые осколки ракушек…

Всё хорошо. Всё должно закончиться благополучно. Как же иначе?

Рыбачий посёлок был уже отлично виден. Большой, основательный, дома красивые, кое-где двухэтажные. Деревянная башенка возвышается надо всеми строениями — может, ратуша? И лодки в море — много лодок, поближе и подальше, под белыми, жёлтыми и зелёными парусами.

Принц замедлил шаг:

— Может быть, не спешить? Они сейчас все на промысле… Дождёмся, когда соберутся на берегу?

Я пожала плечами:

— А вдруг у них работа посменно?

— Что? — удивилась Эльвира.

— Ну, пока одни ловят, другие отдыхают, а потом меняются местами.

— Нет, — твёрдо сказал принц. — Ночью в море небезопасно. Они вытащат лодки на закате, вот увидишь!

Мы нашли себе местечко в тени двух сосен, выросших из одного корня. Я прилегла на песок, а принц и Эльвира занялись своей внешностью.

Эльвира вычёсывала свалявшиеся волосы. Принц чистил песком пряжки на одежде и обуви. Они трудились как пчёлки, расправляли, выравнивали, приглаживали, оттирали пятна, и к моменту, когда солнце засобиралось на покой, оба приобрели если не блестящий, то, по крайней мере, не очень оборванный вид.

— Неплохо, — сказала я, не поднимаясь со своего песчаного ложа. — По крайней мере, гораздо лучше, чем было.

Принц посмотрел нерешительно:

— Ну… пойдём?

— А я вам зачем? Вы же король и королева… Я тут посижу. На фига мне чужая слава?

Принц глянул на Эльвиру в поисках поддержки.

— Ты обязательно должна пойти, Лена, — мягко сказала принцесса. — Можешь не выходить вперёд. Но ты же — часть нашего Королевства, ты маг дороги, люди сразу должны тебя увидеть. А о чужой славе вообще говорить не приходится — это твоя слава. Твоя, заслуженная. И когда они станут нас приветствовать — ты должна быть рядом, понимаешь? Это справедливо…

Я ухмыльнулась. Принцесса умела быть убедительной.

— Ну ладно. Только я издали посмотрю. Когда пойдёте в замок, или куда там вас поселят, — махнёте мне рукой, вот и всё.

На том и порешили.

Солнце склонялось. Принц оказался прав — к этому часу лодок в море почти не осталось. Все жители посёлка были теперь дома, и наступило самое время для явления короля народу.

Взявшись под руки, принц и принцесса пошли по ленте мокрого песка, как по ковровой дорожке. Я выждала немножко и побрела параллельным курсом — выше по берегу, от сосны к сосне.

Между посёлком и морем было что-то вроде площади — высокий камень, похожий на памятник, гладкие сосновые стволы, похожие на парковые скамейки, резные деревянные ворота — они стояли здесь только для красоты, потому что ограды вокруг посёлка не было. О приближении чужаков рыбаки узнали, конечно, заранее, иначе откуда тут взяться такой плотной, такой возбуждённой толпе? Все, кто жил в посёлке, высыпали навстречу принцу и принцессе. Прыгали загорелые дети, ходили по песку колесом. Женщины умирали от любопытства — издали видать. Мужчины старались хранить суровость, но и у них блестели глаза и разевались удивлённо рты.

Ступая всё медленнее, всё величавее, принц и Эльвира вышли на середину площади и остановились.

Я потихоньку влезла на укрытый среди сосен камень. Встала на четвереньки. Отвела колючие ветки от лица, выглянула, как партизанский разведчик.

Принц говорил. К сожалению, я не слышала ни слова — гудел ветер в соснах, уносил слова Александра в море, к рыбам. Эльвира слушала и милостиво улыбалась. Жители посёлка тоже слушали, даже дети прекратили прыгать и вопить. Я поудобнее устроилась на камне; ну, скоро все повалятся ниц?

Александр говорил. Рыбаки слушали. Минуты шли одна за другой. Дети возвращались к своим играм, и их вопли — в отличие от негромкого голоса Александра — отлично долетали до моего убежища.

Рыбаки переминались с ноги на ногу. Переглядывались; в этих взглядах было недоумение.

Принц говорил. Лицо его сделалось сперва розовым, потом свекольно-красным. Эльвира всё ещё улыбалась, но улыбка была вымученная.

Что происходит?

Я вспомнила смутное беспокойство, не дававшее мне покоя целый день, покрепче ухватилась за сосновые ветки — и вдруг всё поняла.

Да они же не похожи на короля и королеву!

Сколько ни чисти пряжки, ни разглаживай складки и старые кружева — принц и Эльвира оставались парнем и девушкой, просто парнем и девушкой, приблудившимися невесть откуда и заявившими права на трон. Королевский трон, которого в этом посёлке отродясь, наверное, не было…

Потихоньку, стараясь не опираться на повреждённую ногу, я соскользнула с камня вниз.

— Я как-то по-другому это себе представлял, — уныло пробормотал принц.

Мы втроём сидели на гладком сосновом стволе среди перевёрнутых лодок. Над морем поднималась большая жёлтая луна.

Местные жители, не желая оскорбить принца и принцессу, не стали гнать их. Но и в посёлок не пустили: сказали, надо посовещаться.

— О чём им совещаться? Ну о чём? Я не понимаю…

На принца было жалко смотреть. Эльвира сидела, подобрав юбку, сурово поджав губы. В качестве милости от жителей деревни нам был предложен ужин: котелок ухи и краюшка хлеба, по которому мы так соскучились, что тут же и сжевали все до крошки.

Уха осталась. И сейчас мы неторопливо хлебали из одного котелка тремя круглыми деревянным ложками.

— Лена, — снова начал принц. — Ну ты как маг скажи: в чём наша ошибка?

Я пожала плечами:

— Я же маг, а не принцесса и не принц. Откуда я знаю, как основывают новые Королевства?

— Хорошо… Что бы сделал Оберон?

Зря он вспомнил это имя. Я положила ложку на край котелка.

— Лена… Ну ты чего?

— Оберон бы вот что сделал, — сказала я, сдерживая раздражение. — Он просто выехал бы перед ними верхом на Фиалке… и ничего не сказал. Они скоренько признали бы в нём короля.

— А если бы у него не было Фиалка?