— Эй там, на борту! Зекс [159] ! — рявкнул Шамаш.
Тут же рыкнули посадочные двигатели, планетоид содрогнулся, невесомо завис и послушно опустился на пси-подушку. Внизу, на расстоянии ануннакского роста, лениво перекатывались волны.
— Третий, третий, я пятый, — прорезался в эфире Зу. — Приводнился без происшествий. А вы?
— Третий, я четвертый, — следом объявился Нинурта. — Аналогично.
— А ну, закройте пасти. Я что, такую мать, слепой? — отозвался Шамаш, глянув на экраны обзора, быстро перевел глаза на сполохи анализаторов, выругался, прищурился, с удовлетворением кивнул и принялся докладывать в Центр: — Утес, все пихточкой. Есть контакт. Атмосферия путевая, пищак [160] не дерет, кислородий присутствует, аномалиев нет. Вода соленая, фон правильный, зараза отсутствует, дна не видно. Жить вроде можно. Ну, все, утес, мы тронулись.
— Давай, — коротко, но с чувством напутствовал его Ан, значимо прищелкнул языком, и планетоиды, построившись вытянутой «свиньей», быстро заскользили над волнами — путь их лежал на север, к берегу материка, к месту, позднее названному Двуречьем.
— Да, вот оно, море-океан, водная стихия. — Тот с видом завоевателя глянул в иллюминатор, с уханьем зевнул и, вытащив свой любимый портативный вычислитель, дружески ухмыльнулся Энки: — А что, коллега, неплохо было бы узнать составчик здешней воды? Каков процент куги, какое содержание кубаббары. Да и в верхних донных слоях было бы неплохо покопаться, ох, совсем неплохо, а? [161]
— Да, неплохо это было бы, неплохо, — с сухостью, дабы обозначить дистанцию и сразу поставить заместителя на место, отозвался Энки. — Вот этим-то, коллега, и займитесь первым делом. По готовности я проверю.
Что, получил гранату, очкастый умник? То-то. Впредь не высовывайся и не гони волну. Инициатива, она наказуема.
— Браво, коллега, брависсимо, вы просто читаете мысли, — нисколько не обиделся Тот. — Я как раз и собирался сейчас заняться теоретическим обоснованием. Предположим, что процент куги среднестатистичен, а содержание кубаббары… — И, кривя лицо, ужасно улыбаясь, он углубился в вычисления с на редкость отрешенным, фанатично-исступленным, но донельзя счастливым лицом. Чувствовалось, что он занят сейчас главным делом всей своей непростой жизни.
«Надо же, дела-то какие, ведь одни маньяки вокруг», — косо посмотрел на него Энки, горестно, с отвращением вздохнул и, представив, что сейчас творится на звездолете, окончательно расстроился, кинулся в тоску, утвердился в мысли, что жизнь сплошное дерьмо. Воспаленное воображение нарисовало ему Нинти — длинноногую, рыжеволосую, крутобедро-высокогрудую, с тесным, уютнейшим, укромным лоном и белоснежно-шелковистой кожей. Стоящую на четвереньках на ковре. А этот гад, этот выродок, это исчадие ада Энлиль, наполовину голый, со вздыбленным фаллосом, гнусно и сладострастно ухмыляясь…
В общем, Энки даже и не заметил, как миновали шельф, выбрались на сушу и с напором двинулись в глубь материка. Внизу, под брюхом планетоидов, потянулись озера, болота, трясина, рукава — осока, кустарники, зелень, камыши, бурлящая мутная вода. А вокруг — туча, скопище, тьма, мириады кричащих птиц, обретающихся в этом царстве шума, гама, суеты и жирной грязи. Интересно, и что же служит им пищей? Гм. Наверняка в болотах этих кто-то есть.
Чем богаты здешние окрестности, стало до предела ясно, когда наконец прибыли на место и с оглядкой вышли из планетоидов. Все вокруг — и растительность, и топи — прямо-таки кишело гадами. Казалось, что на этой планете обитают лишь рептилии и птицы и бедному карпу Ре на ней места не найдется. Такое положение дел нисколько не устраивало Энки, а потому он, поддавшись настроению, схватился за протонный ствол.
— Ну, суки, падлы ползучие, сейчас я вас. В импульсном режиме…
М-да, протонный бластер, да еще под настроение — штука серьезная. Таких мокрых дел наворотить можно, потом и не расхлебаешь.
— А может, и не стоит так-то вот, напрямик, дорогой коллега, — с мягкостью заметил Тот, с доброй улыбкой подошел, твердо заглянул в глаза. — Сейчас наладим звукогенератор, определимся с частотой, выкопаем ямку повместительнее. И ладушки — все змейки будут в гости к нам. Сами приползут, на протоплазму. Ну а если, дорогой коллега, есть что-то личное, то тоже никаких проблем — берите лазерную мелкашку и вперед. Нынче, говорят, в моде женские подвязки из змеиной кожи. Только учтите, они кусаются. Что змеи, дорогой коллега, что бабы.
— Прищемим хвост и тем, и этим, — резко воодушевился Энки, бросился за стволом и принялся покушаться на близползущих ни в чем не повинных гадов, причем стараясь уязвить их, дабы не портить шкуры, всенепременнейше в глаз. Однако же, увы и ах, рука его дрожала — буйное, отлично развитое воображение все рисовало и рисовало ему Нинти. Длинноногую, рыжеволосую, крутобедро-высокогрудую, с тесным, уютнейшим, укромным лоном и белоснежно-шелковистой кожей. В одних только просвечивающих чулочках на тех самых змеиных подвязках…
— Ну вот и хорошо, вот и ладно, никто не будет крутиться под ногами. — Тот, глянув на змеиный геноцид, кивнул, мигом сориентировался на месте и, выработав без труда глобальную концепцию, довел ее в деталях до Красноглаза: — Вот так, так, так, так. Ну как?
— Мазево, ништяк, ну ты и мозга, — восхитился тот, с чувством проникся одобрением и принялся активнейше воплощать планы в жизнь. Для чего перво-наперво задействовал подневольные трудовые массы. — Зэки! — сказал массам он. — Пора бы уже, сука, бля, упереться рогом. Выдадите объем — будут вам «ноги» [162] , расконвой и повышенная жирность. Нет — я вас всех педерастами сделаю. Всосали? Или разжевать?
А Мочегон со товарищи уже вытаскивали виброломы, инициировали субнасосы, дистанционно активировали пси-выгребалки, лазерные заступы и резонансные носилки повышенной вместимости. И началась работа адова, ужасная пахота, великий гной — не за страх и не за совесть, а за жирность и за «ноги».
Сперва, дабы застолбить владения, расстарались с оградой — могучей, силовой, которую и бронелазом не возьмешь. Затем внутри периметра не без посредства Энки свели счеты с фауной, разобрались с флорой, устроили дренаж и, поставив модули для жилья, вырыли землянки для существования. Каждому, как говорится, свое. Потом оправились, перекурили и, без излишеств перекусив, взялись за яму — огромную, снаружи изгороди, более похожую на жерло вулкана. Вот уж намахались-то лопатами, навыгребали-то земли, повычерпывали-то воды. Да и умелец Тот тоже не зевал, даром не расслаблялся, попусту не тратил время — все чего-то считал, возился с аппаратурой, прикидывал, регулировал, ударял по мат-части. И вот наконец свершилось, настала кульминация — окрестные болота вдруг словно заштормило. Чутко зашумел камыш, с плеском забурлила вода, зачмокала, пошла рябью грязь, и на свет божий, оглушительно шипя, показалось сонмище змей. Образуя речки, ручейки, широкие потоки, они с поразительным единством и с завидной целеустремленностью дружно потекли в одну сторону. В сторону котлована, вырытого с подачи Тота. Мгновение — и он стал наполняться разноцветной, отвратительно пульсирующей массой.