– А нам что, грибов в самогон накрошили?
– И как ломанутся все в сортир!
– Молодец, хорошо отомстила…
– Галлюциногенчики свежие, непросроченные…
– Только непонятно мне, – хриплым от постоянного смеха голосом пролаял Игорь, – кто Саньке с его Ирой мог отомстить? Они ведь живут уже сколько… Вот если бы Санька на другой женился…
– Какая разница! – бодро оборвал его Витька. – Мало ли, у них в селе, может, отомстили за то, что Санька устроился хорошо… Или что жили они в блуде без брака, не венчались, все такое. Мало ли в селе может быть сумасшедших?
Все разом замолчали.
Джип ехал на ровной скорости сто двадцать, Витька не гнал, потому что дорога была плохая, но не притормаживал даже в населенных пунктах. Урчал мотор, проносились назад поля, лесополосы, огороды.
Наконец пришлось остановиться перед железнодорожным переездом. Сзади остановился желтый микроавтобус, рядом – дряхлый и грязный «Фольксваген».
Поезда не было, но полосатый шлагбаум и мигающие огни обещали его скорое появление.
– По-моему, он отстал, – тихо сказал Антоша.
Игорь обернулся всем телом:
– Что?
– Он… отстал.
Тимур обхватил себя за плечи.
Секунду назад, когда машина встала перед шлагбаумом, он ясно представил себе придорожную забегаловку, где вышитые скатерки и мухи как шахматы, и буфетчица с круглым задом. На растрескавшийся асфальт перед кафе упала тень… Не туча набежала на солнце – упала тень, и ползет дальше, по трассе, не ускоряясь, не замедляясь, не останавливаясь никогда. Медленно, медленно ползет.
– Ему нас не догнать, – сказал Тимур неожиданно для себя. – Он… еле движется. А мы спокойно разгоняемся до двухсот.
– «Нас не догонят», – процедил сквозь зубы Витька.
– Зато он никогда не останавливается, – Антоша сглотнул. – Не задерживается. А мы стоим и ждем этого проклятого поезда!
Его голос вдруг сорвался на визг. Антоша съежился и по-девичьи закрыл лицо руками.
– Нас таки отравили? – глухо спросил Витька.
– А хрен его знает, – прошептал Игорь.
Он вдруг перекрестился и вслух стал читать Отче наш. Тимур, помедлив, последовал его примеру.
– Сдурели? – Витька облизнул губы.
Игорь дочитал молитву до конца и начал опять, Тимур сбился. Поезда все не было; издалека доносился еле слышный стук колес.
– Мы там нагадили, на кладбище, – сказал Тимур.
– Ты там нагадил, – пробормотал Антоша.
– А ты? – Тимур резко к нему обернулся. – Напомнить, что ты там делал?
– Мы же не знали, – сказал Игорь. – Мы не знали. Отче наш, иже еси…
– Мы просто были пьяные, – прошептал Антоша.
– Мужики, – Витька хлопнул ладонью по рулю, – у меня никаких галлюцинаций сроду не было, а дурь я за сто верст обхожу. Кто-то из вас пробовал?
– Ну, я, – признался Антоша.
– Похоже?
– Нет, – Антоша подумал. – Не похоже. Там весело было, ржали мы, рыбок ловили…
Колеса поезда стучали все ближе.
– Мужики, – сказал Тимур. – Никто нас не травил. Просто надо ехать, очень быстро ехать. И все.
Игорь дрожащей рукой взял бутылку воды, стоявшую между ним и Витькой, отхлебнул из горлышка и закашлялся.
– Я все вспоминаю это кладбище, – начал Тимур. – Оно какое-то… Там не все в порядке.
– А что должно быть в порядке? – вдруг рявкнул Витька. – Если ты лежишь спокойно в своей могиле, а кто-то пришел и насрал?!
Антоша всхлипнул.
– Не ори, – тихо попросил Тимур.
– Не мы первые, – Антоша поежился. – Сколько народу гадят на кладбищах. Развлекаются, спят, проводят черные мессы…
Игорь снова начал молиться вслух.
– Там могилы со звездами… – начал Тимур.
– Мертвые солдаты не стали бы за нами идти, – отрезал Витька. – Они…
Накатил поезд и замелькал, заглушив его последние слова: пассажирский, сине-зеленый, с белыми шторками на окнах, с табличками, которые невозможно было на скорости прочитать. Поезд вез людей далеко-далеко; четверым, сидящим в машине, захотелось перебраться в купе, в плацкарт, да хоть в пригородную электричку.
Грохот оборвался и почти сразу стих.
– Мы все четверо сошли с ума, – тоскливо предположил Тимур.
Шлагбаум не торопился подниматься.
– Ну давай, – забормотал со слезами в голосе Антоша. – Давай, давай… пожалуйста… Сука, пусти нас!
Послышался резкий звонок, и шлагбаум пополз вверх, открывая дорогу; Витька так рванул с места, что завизжали покрышки и повалил дым.
* * *
Следующие полчаса они молчали. Витька гнал, от него шарахались редкие встречные машины. Игорь оборачивался каждые десять секунд.
Было страшно не смотреть назад, не знать, что происходит за спиной. Еще страшнее было оборачиваться – Игорь всякий раз дергался так, что трещала шея. Оборачивал лицо к заднему стеклу и всматривался в тени на освещенной солнцем дороге, такой ясной, обыкновенной дороге, оставшейся позади. И в какой-то миг ему мерещился далекий силуэт.
Это всегда был обман зрения, всегда столбик пыли, или тень от тополя, или велосипедист, появившийся с проселка. От ужаса во рту появлялся противный привкус. Тенниска липла к телу, хоть кондиционер работал на полную мощность. Волна страха отступала – и после коротенького облегчения накатывала опять. И снова надо было оборачиваться.
На прямых участках Витька разгонял машину до опасной, очень опасной на такой дороге скорости. Нас не догонят, повторял про себя Игорь.
– Надо заправиться, – Антоша глядел через плечо водителя на стрелку бензобака.
– Увидишь заправку – скажи, – глухо отозвался Витька.
Чуть не врезались в козу на обочине. Витька скинул скорость, и очень счастливо: машину почти сразу повело на дороге, будь скорость повыше – улетели бы в кювет.
– Что это?!
– Колесо, – Витька не разжимал зубов. – Колесо меняем, мужики, быстро.
* * *
Запаска крепилась снаружи, зато ящик с инструментами Антоша хранил на дне багажника. Оттолкав машину к обочине, они суетливо, в восемь рук, стали извлекать, передавать друг другу, складывать на траве Антошину спортивную сумку, теннисные ракетки в чехлах, пустой баллон для акваланга, компенсатор, портплед, набор для пикника, складные стулья, одеяло, куртку, пакет с полотенцами, еще что-то, еще что-то, еще что-то. Наконец извлекли инструменты, поставили домкрат, взялись менять колесо, мешая друг другу локтями и советами. Каждый старался не оглядываться.