Эта мысль оказалась решающей. Сразу вспомнив все свои защитные ритуалы, скрестив пальцы одной руки и затиснув пуговицу в другой, он по сложному извилистому маршруту двинулся к железной двери.
Ему ни за что не хватило бы смелости взяться за ручку — но, по счастью или на горе, дверь открылась перед ним сама, выпуская какого-то писца с бесцветным взглядом; Соллю ничего не оставалось делать, как шагнуть вперёд, в неизвестность.
Неизвестность обернулась низким полукруглым помещением со множеством дверей, голым столом посередине и скучающим стражником у входа; стражник и не взглянул на вошедшего Солля, а вялый молодой канцелярист, рассеянно водивший по столешнице кончиком ржавого перочинного ножа, покосился вопросительно, однако без особенного интереса:
— Дверь закройте плотнее…
Дверь и без Эгерта захлопнулась намертво, как дверца клетки. Задребезжала прикованная к засову цепь.
— По какому делу? — поинтересовался канцелярист. Вид его, сонный и вполне заурядный, немного успокоил Солля — первый, кто встретил его в столь страшном учреждении, выглядел ничуть не более зловеще, нежели какой-нибудь лавочник. Собравшись с духом, изо всех сил сжав свою пуговицу, Эгерт выдавил:
— Дочь… декана Луаяна из университета… арестована вчера… Я… — он запнулся, не зная, что говорить дальше; канцелярист тем временем оживился:
— Имя?
— Чьё? — глупо переспросил Солль.
— Ваше, — канцелярист, по-видимому, давно привык к тупости посетителей.
— Солль, — сказал Эгерт после паузы. Мутные глаза канцеляриста блеснули:
— Солль? Вольнослушатель?
Неприятно поражённый такой осведомлённостью, Эгерт через силу кивнул. Канцелярист почесал щёку кончиком ножа:
— Думаю… Погодите-ка, Солль, я доложу, — и, неслышно выскользнув из-за стола, чиновник нырнул в один из боковых коридоров.
Вместо того, чтобы обрадоваться, Эгерт снова испугался — сильнее, чем прежде, до дрожи в коленях. Ноги его сами сделали шаг к двери — дремлющий стражник повёл глазами, и рука его рассеянно легла на древко копья. Эгерт застыл. Второй стражник, неторопливо появившийся оттуда, куда улизнул чиновник, оглядел Солля критически — так повар оглядывает принесённую с базара тушку.
Канцелярист, выглянув из совсем уже другой двери, поманил Эгерта согнутым пальцем:
— Идёмте-ка, Солль…
И тогда покорный, как приютский мальчик, Эгерт последовал навстречу своей судьбе; в тёмном коридоре ему пришлось разминуться с плащеносцами. На Солля дохнуло знакомым терпким запахом, показавшимся теперь отвратительным до рвоты; никто из воинов Лаш не поднял капюшона, но Эгерт ощутил четыре холодных внимательных взгляда.
Лицо судьи нависало набрякшими складками, и в складках этих тонули маленькие, пронзительные глаза. Эгерт взглянул в них один раз — и сразу потупился, разглядывая гладкий, с мраморными прожилками пол, на который стекала вода с его собственных вымокших башмаков. Судья изучал его — не поднимая головы, Эгерт чувствовал тяжёлый, въедающийся под кожу взгляд.
— Мы ожидали увидеть вас раньше, Солль, — сорванный голос судьи был едва слышен, казалось, каждое слово стоит ему усилия. — Мы ожидали… Ведь арестованная дочь декана Луаяна — ваша жена?
Эгерт вздрогнул. Судье пришлось довольно долго ожидать его ответа:
— Но… мы только должны пожениться… Собирались…
Прошептав эту жалкую фразу, Эгерт проникся отвращением к самому себе, будто, сообщив судье эту сущую правду, он каким-то образом предал Торию.
— Это одно и то же, — прошелестел судья. — Правосудие надеется на вас… На суде вы выступите главным свидетелем.
Эгерт поднял голову:
— Свидетелем… Чего?
За дверью послышались отрывистые голоса и грохот сапог, из-за портьеры вынырнул канцелярист и что-то быстро зашептал судье на ухо.
— Скажите им, что приказ отменяется… — голос судьи шуршал, как змеиная кожа по сухому камню. — Он уже здесь…
Обострившееся чутьё Солля безошибочно определило, что речь идёт о нём. Он вспомнил стражников, направлявшихся к университету, и облизнул запёкшиеся, потерявшие чувствительность губы.
— Вам нечего бояться, Солль, — усмехнулся наблюдавший за ним судья. — Вы всего лишь свидетель… Ценный свидетель, поскольку были близки к семье старого колдуна… Ведь так?
Эгерт почувствовал, как его бледные щёки становятся горячими и красными. Назвать господина Луаяна старым колдуном означало преступить все границы бессовестности — однако страх поглотил порыв Соллевого возмущения, как болото поглощает брошенный в трясину камень.
Судья проронил безучастно:
— От свидетеля требуется одна лишь доблесть — говорить правду… Вы знаете, как тяжело обошёлся городу Мор. Вы знаете, что он явился не сам собой…
Эгерт напрягся.
— Мор явился не сам собой, — чуть слышно продолжал судья. — Старый колдун и дочь его применили свою магию, чтобы вызвать его из-под земли, где только и место порождениям мрака… Священное привидение Лаш предупредило об Окончании Времён, а служители его неустанными молениями и обрядами сумели остановить напасть и погубить колдуна… Город спасён, но сколько жертв, Солль, сколько жертв… Согласитесь, что соучастница преступления должна ответить перед законом, этого требуют родственники погибших, этого требует сама справедливость…
Сорванный голос судьи казался Соллю оглушительным, как рёв стада, ведомого не убой.
— Это неправда, — прошептал он, потому что даже страх на какое-то мгновение обомлел в его душе. — Это неправда… Служители Лаш раскопали логово Мора, это они призвали его, а декан остановил ценой своей жизни… Я видел, я…
В эту секунду страх опомнился от шока и завопил, заметался, зажимая Эгерту рот, источая потоки липкого пота, бросая в немилосердную лихорадочную дрожь.
— Словесное преступление против Лаш, — заметил судья, — совершенное однократно и в первый раз, влечёт за собой публичную порку плетьми…
Стало тихо, и несколько долгих минут воспалённое воображение Эгерта являло ему картину и плетей, и толпы, и палача с подручными; на мокрой спине его сами собой загорелись жгучие полосы.
Судья вздохнул — в горле его что-то клекотало и рвалось, будто лопались пузыри:
— Однако я понимаю ваше состояние, вы не вполне владеете собой и не отвечаете за свои слова, следовательно, я сделаю вид, что не слышал их… Вероятно, процесс состоится на днях, когда будут закончены допросы подсудимой… Что до вас, Солль… У меня нет оснований задерживать вас, однако обвинитель, возможно, захочет задать вам несколько вопросов…
Судья потянулся рукой к колокольчику на столе. Не дожидаясь звонка, откуда-то из-за невидимой прежде портьеры явился приземистый стражник; едва переставляя негнущиеся ноги, Солль шагнул за откинутую перед ним потайную портьеру.