Наутро в школу мы с Сашкой не пошли. А отправились на ту самую трассу,
которая оказалась в центре нашего треугольника. Посередине ее действительно
проходили трамвайные пути. Людей было немного, и уж Игната точно нигде не было.
К остановке подошел трамвайчик, и Сашка подтолкнула меня: «Пойдем». Под веселое
тарахтенье трамвайной начинки мы доехали сначала до одной конечной, потом до
другой и обратно к найденной остановке.
Смотрели, как заходят и выходят люди, не уступали бабушкам, рисовали на
запотевших стеклах. За окнами проплывали деревья, здания, носились машины,
торопились люди. Я не надеялась увидеть Игната, а потому просто погрузилась в
трамвайную прогулку. Сашка включила плеер и поделилась наушником.
И мы ехали под песни сумасшедшей Сашкиной Леди Гаги.
Город утопал в музыке, летел с нею, подпрыгивал выше деревьев.
От басов бухало сердце. По-моему, в какой-то момент мы начали подпевать.
На нас косился контролер, а мы с Сашкой лишь переглядывались и улыбались. Мы
неслись в одном потоке. Какое нам дело до остальных?
Внизу — рельсы, вверху — небо, справа и слева — город. А в центре — мы.
Мы сами оказались точкой пересечения того треугольника, а Игната здесь и
быть не могло.
Федька с одноклассниками уже ждали нас у магазина. Мы расставили их у дверей
(внутри магазина, чтобы они не замерзли). У каждого был листочек с рисунком.
Третьеклашки вглядывались в нарисованного Игната, стараясь крепко запомнить его.
Вот было бы здорово, если бы кто-то из них сказал что-то вроде: «Так это же мой
брат!», или: «Так мы с ним в одном доме живем!». Но этого не случилось.
Все встали по местам и начали высматривать проходящих мимо.
Через пятнадцать минут к нам с Сашкой подбежал Федька и спросил:
— А стоять долго еще?
— Ну… на сколько хватит сил, — сказала Сашка.
— Угу, — кивнул Федька, у которого, похоже, силы были на исходе. Еще бы,
скучно стоять в магазине! А Федька еще и поинтересовался: — Что делать с
похожими?
— Ведите к нам, — решила Сашка. — А мы разберемся.
Какое-то время ничего не происходило. Третьеклашки от скуки стали
размахивать листочками. И тогда люди подумали, что дети раздают какие-то
рекламные материалы и стали вырывать рисунки у них из рук.
— Отдайте! — кричали Федькины люди, почти как я вчера. Догоняли, отбирали
листочки…
Потом толпами пошли похожие. Третьеклашки вели их за руки, по пути что-то
объясняя. Мы издали видели, что это совсем не Игнат, и махали руками.
Третьеклашки убегали, оставляя озадаченных людей. Вели к нам не только парней,
но почему-то и девчонок тоже.
Поиски не клеились.
А потом нами заинтересовалась охрана. Сначала она порасспрашивала
третьеклашек, а те показали на нас. Ну, молодцы!
Охранники подошли к нам и остановились рядом.
— Девочки, — сказал один, не поворачиваясь, — что за общественные работы?
Я замялась:
— Мы… ищем одного человека. Он бывает в этом магазине.
Я протянула листочек, охранник повертел его в руках и пожал плечами:
— Никогда не видел.
Я недовольно забрала рисунок.
— Малышей-то зачем привлекли? — скучно спросил охранник.
— В магазине пять выходов, — объяснила Сашка.
— А если бы десять?
— Но их не десять, — настаивала Сашка.
— А дети сказали, что у вас кружок, — так же скучающе сказал охранник.
— Какой кружок? — удивилась я.
— Маркетинговый, — сказал охранник. Тоже мне, додумались! А охранник
подозрительно спросил: — Кстати, вы в курсе про детский труд?
Мы только пожали плечами.
— А если это не труд, а развлечение? — спросила Сашка.
— Тогда согласовывайте развлекательные мероприятия с дирекцией, — сказал
охранник. — А пока разводите ребят по домам.
— Но если судьба? — возмутилась Сашка. — Ничего не предпринимать?! Плыть по
течению?
— Если судьба, — тихо сказал охранник, — тогда никуда от нее не денешься.
— Никуда не денешься, никуда не денешься! — возмущалась у меня дома Сашка. –
Тоже мне, философ!
Мы не продержались и часа. Это был позор.
Ведь, если надо, мы бы стояли недели, месяцы! И нашли бы, в конце концов!
Сашка предложила стоять на улице, но так бы мы заморозили третьеклашек.
Нужно было выдумать что-нибудь еще.
— Подожди-подожди! — увлеченно сказала Сашка и заняла мой компьютер.
Долго что-то там делала, а я скучала. От безделья я стала листать телефонную
книжку в мобильнике. И вдруг увидела незнакомую запись. Точнее, имя-то было
знакомое, а вот то, что я эту запись не добавляла — это было точно! И имя было –
«Эрик Рамбаль-Коше». Рамбаль добавил свой номер… Я задумчиво повертела в руках
телефон. Стереть? Не стереть? Если не стирать, то зачем?
Но Сашка повернулась в мою сторону, и я убрала телефон. Пусть будет,
подумала я. Просто так.
— Я балда! — сообщила Сашка. — Надо было сразу действовать по-другому. Твой
Игнат хоть в школе учится?
— Ну… по-моему… — засомневалась я. А потом вспомнила, что во время нашей
прогулки он что-то упоминал о школе, учителях. — Да, точно, он учится в школе!
— Уже легче, — сказала Сашка. — Вот смотри, — я подошла к компьютеру, и
Сашка ткнула пальцем в экран. — На самом деле, Игнат — очень редкое имя. Если в
социальной сети поискать по возрасту с пятнадцати до семнадцати, и по нашему
городу, то находится всего двенадцать человек! Конечно, кто-то тут не
зарегистрирован, ну, умножим на три… А кто-то учится во всяких колледжах — это
где-то половина минус… Получается, всего человек пятнадцать на весь город!
— Ничего себе, — сказала я. — Немного.