Конь заплясал подо мной, обалдевший конюх отскочил в сторону, но я слегка натянул поводья — и Демон У, к моему глубокому удивлению, тут же успокоился. Тогда я несильно повел коленями — и жеребец уверенной рысью направился в обход пруда.
Норов норовом, а вышколен Демон был замечательно.
Положительно, он начинал мне нравиться.
Как и я — ему. Зубы целы остались, вот пусть и радуется…
Привратник распахнул передо мной ворота, я улыбнулся ему и топору Ляо — последний оставил мою улыбку без внимания — и отправился на званую прогулку.
3
Когда я подскакал к воротам двора, услужливо распахнутым передо мной стражниками, Юнъэр Мэйланьская уже ехала ко мне навстречу. Ее белая лошадь была, по-моему, Сандуанской породы — после укрощения Демона мои куцые знания конских статей так и норовили вылезти наружу — а сама госпожа Юнъэр облачилась в атласные шаровары цвета заката, остроносые туфельки, расшитые бисером, и длиннополый фиолетовый халат с изображениями голенастых рубиновоглазых раконов.
Сегодня правительница выглядела совсем не так, как на незабвенном празднестве, и пусть образ Чин в костюме для верховой езды был довольно свеж в моей памяти, но я не мог не отметить редкую соблазнительность вдовой госпожи Юнъэр.
Ну что, отметил?
Отметил.
Как ты думаешь, Чэн-дурак, она этого не знает?
Разумеется, знает.
Ну и?..
Ну и не и.
…Спустя несколько минут мы чинно, по-семейному (о все ады Хракуташа!) ехали рука об руку прочь от дворца. Юнъэр мило улыбалась мне, воркуя о чем-то до невозможности светском, но я сразу понял, что она расстроена.
— Куда мы направляемся, благородная госпожа? — осведомился я с беззаботностью, стоившей мне седых волос.
Юнъэр махнула рукой куда-то в сторону восточной части города, где я еще не бывал. Впрочем, а где я бывал?!..
В молчании — после моего вопроса она больше не заговорила — мы проехали несколько кварталов; встреченные горожане почтительно кланялись нам, но не более того… и наконец я не выдержал.
— Простите мою назойливость, благородная госпожа, но сегодня мы явно в плохом настроении. Потому позвольте спросить вас: что могло огорчить правительницу процветающего Мэйланя в столь прекрасное утро?
Я попридержал Демона У, чтобы случайно не опередить белую кобылу Юнъэр.
— Вы, Высший Чэн, — коротко ответила Юнъэр Мэйланьская и посмотрела прямо в глаза.
Клянусь священным водоемом Шулмы, она умела заглядывать так глубоко (несмотря на лечение Обломка), что мне стало неловко — совершенно непонятно, с чего бы?!
— Я? В чем же я провинился, милостивая госпожа?! Вы только намекните мне — и я мигом заглажу мою вину!
— Попробуйте догадаться сами, — она слегка улыбнулась.
Эта тень улыбки свидетельствовала о том, что малую часть своей таинственной вины я, похоже, успел загладить — и я вздохнул с некоторым облегчением.
— Еще раз прошу простить вашего покорного слугу за его недогадливость — но все же я не в силах понять…
— Весь Мэйлань уже недели три твердит о нашей помолвке и будущей свадьбе, эмир Кабирский Дауд Абу-Салим прислал поздравление с вестовым соколом, которому нет цены ни в кабирских динарах, ни мэйланьских лянах, — она говорила потупившись, но с очаровательной твердостью. — Я слышу об этом ото всех, кроме вас, Высший Чэн! Я понимаю — политика не всегда в ладах с сердцем — но мне хотелось бы все же выслушать вас, как наследного вана Мэйланя и просто как Чэна Анкора, и в случае чего прекратить все эти досужие разговоры и… и…
Я невольно повторил жест Коблана, хлопнув себя ладонью по лбу. Раздался звон. Юнъэр восхищенно посмотрела на меня, а я чуть не выругался, вспомнив про латную перчатку и шлем под тюрбаном.
Вот чего она ждет от меня! Официального предложения или прямого отказа от всех этих помолвок и свадеб!.. Юнъэр, конечно, женщина настойчивая и целеустремленная, но такие вещи первым должен говорить мужчина — а я молчу…
И буду молчать. Или почти молчать.
— Я хочу, благородная госпожа Юнъэр…
— Можно просто Юнъэр. Или — Юн.
Юн — это по-мэйланьски «весна». Весна…
А сейчас — начало осени!
— Ну хорошо… Юнъэр. Просто я хочу разъяснить создавшееся положение. (Ишь, слова-то какие выискиваю!) Не то чтобы я был против нашей свадьбы (так против я или не против?!)… и я понимаю, что… (а что я, собственно, понимаю?!), но у меня в Кабире осталась невеста, или почти невеста, и вообще…
— Так вот что сдерживало тебя! — просияла Юнъэр (можно просто Юн). — Но по законам эмирата у мужчин может быть четыре жены! Или ты исповедуешь Хайракамскую ересь?
— Ни в коем случае, — возразил я, понятия не имея про эту самую ересь, но уже не любя ее всем сердцем.
— Или, может быть, ты тайный дейлемский жрец-евнух?
— Я?!
Еще минута — и она узнала бы, какой я евнух!..
— Тогда все в порядке! И я не стану возражать, чтобы она — твоя почти невеста — стала твоей женой. Второй. Со временем ты сможешь выбрать и третью, и четвертую — но я, как ты сам понимаешь, должна стать первой.
В голосе Юнъэр на мгновение пробились тревожные нотки.
— А кто она, Чэн?
Ах так… уже просто Чэн?
— Она — благородная госпожа Ак-Нинчи из рода Чибетей.
— Чибетей, Чибетей… Кажется, это из Высших Малого Хакаса?
— Да.
— Прекрасно! Ты — умница! С политической точки зрения такой союз сулит немалые выгоды… хотя, полагаю, ты выбирал эту самую Ак-Нинчи не только по политическим соображениям?
— Ну… — промямлил я. — В некоторой степени… то есть я хочу сказать, что при соответствующих обстоятельствах был бы рад видеть тебя своей женой…
Огласить список соответствующих обстоятельств мне не дали.
— Как я рада, Чэн! Конечно же, я принимаю твое предложение, тем более что приготовления к нашей свадьбе займут не более недели! Я понимаю, что ты должен…
Влип!
Получается, что я уже сделал ей предложение. Более того — мы обсудили мой второй брак с Чин. Весьма выгодный по политическим соображениям. Прав был покойный Друдл — как у Чэна-дурака… Ну куда меня — в правители?! Я им тут науправляю…
С некоторым усилием я сотворил радостное выражение лица — получилось криво и неестественно, но лучше у меня не вышло — и сказал громко и возбужденно:
— Отлично, Юн! Я рад, что между нами теперь нет недоговоренностей. А Ак-Нинчи я как-нибудь сообщу…
По-моему, я собирался сказать совсем не то.
— Если хочешь, Чэн, — я пошлю сокола.