– А не боишься, что панику поднимут? – спросила Света, покачав головой. Своим неуправляемым характером Ольга напоминала ей Туську.
– Вряд ли. В течение суток все будет спокойно. Им опасно раньше времени паниковать. И потом я записку на видном месте оставила, что уехала в гости к подружке. А позже с мобилы позвоню. Я ж не бессердечная дрянь.
Тут Света вспомнила о маме! У нее тоже был с собой мобильник, но она решила, что записка будет не лишней. Впрочем, Света не сомневалась, что мама не станет возражать, когда прочитает, что Ольга пригласила ее на концерт. И вовсе не обязательно уточнять на какой.
Через сорок минут они уже входили в навороченный скейтпарк «Адреналин».
– Мама моя дорогая, и кого тут только нет! – восторженно присвистнула Ольга, окидывая взглядом битком набитый зал. – Лучшие представители субкультур!
Света с ней согласилась, с любопытством осматриваясь по сторонам. Общество и впрямь собралось пестрое. Кто-то был одет как рэйвер, кто-то больше походил на панков. Но металлистов было больше всех. Их выдавали косухи, клепки, длинные волосы, майки со всякими ужасами и названиями уважаемых групп, ну и конечно же приветственный жест, напоминающий «козу». Парней в зале было больше, но и девчонок хватало. Повсюду мелькали модницы в майках, широких штанах, узких брюках и мини-юбках с разноцветными волосами, цепями, фенечками и пирсингом. Почти у всех в руках были жестяные банки с пивом или «Спрайтом» – спонсором фестиваля.
– Пошли по пиву прикупим! – предложила Ольга, быстренько сориентировавшись на местности и разглядев стойку бара.
– Мне лучше банку «Спрайта», – сказала Света, чувствуя себя здесь случайной гостьей.
Вскоре они уже протискивались поближе к сцене, на которой была установлена дорогостоящая аппаратура. Наверху висел плакат. На нем крупными цветными буквами было написано: «КРУТО», а внизу, помельче, приписано: «Кричи громче!» Задним фоном сцены служили декорации, изображающие светящиеся небоскребы Нью-Йорка.
– Все у нас не как у людей. Рок наш, а антураж западный, – заметила Ольга, прихлебывая из банки.
В эту минуту свет в зале стал гаснуть, и на сцене в перекрестном потоке лучей прожекторов появился ведущий антипопса Сева NAX. На нем была одежда пожарного.
– Это я на всякий пожарный случай, – пошутил он, постучав кулаком по блестящей каске.
Народ заулюлюкал, засвистел и потянулся поближе к ограждению. Света почувствовала, как толпа напирает со всех сторон, и заработала локтями, отвоевывая себе пространство.
После пятиминутного диалога диджея с залом на сцену вышла первая группа марафона. И тут на зрителей обрушилась жестокая смесь брейк-бита с тяжелыми гитарными рифами. Душа у Светы от неожиданности ухнула в пятки, но вскоре она пришла в себя, освоилась и приобщилась к тотальному восторгу.
Фестиваль длился примерно часа два из десяти ему отведенных, одна группа сменяла другую. Народ, объединенный общим порывом, выкрикивал какие-то лозунги, поднимал руки, подпрыгивал, покачивался, топтался в такт ритмам и подпевал. Светка и Ольга делали то же самое, то есть балдели.
– Классная мочаловка! – кричала раскрасневшаяся Ольга, потому что иначе ее было трудно услышать. – Я и не знала, что на этих «антипопсах» такой угар бывает! Светк, тебе какая группа больше понравилась? – Света открыла было рот, но Ольга не дала ей и слова вставить. – Мне «Dirty Moleculas»! Я от этих московских перцев прямо торчу! Убойная энергетика! Надо их диски раздобыть!.. Ой! Меня сейчас точно стошнит!..
Последние слова прозвучали таким диссонансом по сравнению с предыдущими, что Света сначала с удивлением посмотрела на ошеломленное лицо Ольги, а потом проследила за ее взглядом. В полумраке стойки бара Света разглядела Марка, а с ним… Говердовскую! Вначале она не поверила собственным глазам, и ей даже пришлось несколько раз тряхнуть головой, чтобы убедиться, что это происходит наяву, а не в кошмарном сне или в каком-то нелепом водевиле. А сцена, нужно признаться, была еще та! Не зря Ольгу затошнило!
Говердовская буквально висела на шее Марка, горячо его в чем-то убеждая. Он качал головой, вроде как не соглашался, но при этом с его лица не сходило выражение полного довольства жизнью. И он по-прежнему был так хорош, в потертых джинсах, обтягивающих узкие бедра, и черной футболке, распирающей широкие плечи, что Света невольно залюбовалась им. Но это наваждение длилось недолго. Соперница напомнила о себе. По всей видимости, устав уговаривать, она схватила Марка за руку и потащила за собой поближе к сцене. Марк, как успела заметить Света, прежде чем парочка исчезла в толпе, не слишком-то сопротивлялся. И тут с ней произошло что-то странное, похожее на раздвоение личности. Одна ее половинка посочувствовала Марку, другая – позлорадствовала. Она вдруг вспомнила, как Ольга однажды сказала: «Помоги, Господи, тому парню, в которого она вцепится!»
В это мгновение под потолок взлетел запредельный звук электрогитары, зал одобрительно взревел, а Света, которая еще несколько минут назад была его неотъемлемой частью, с неприязнью огляделась и изумленно подумала: «Что я здесь делаю? Нет, если я не уйду прямо сейчас, то определенно к завтрашнему утру окажусь в сумасшедшем доме». Пытаясь не обращать внимания на болезненное стеснение в груди, Света обернулась к Ольге и прокричала:
– Оль, ты, если хочешь, оставайся, а я, пожалуй, пойду. Хватит, навеселилась до конца жизни! – Улыбки не получилось, скорее ее можно было назвать жалкой гримасой.
– Я с тобой! – Ольга не раздумывая пошла вслед за Светой. – У меня тоже одно неотложное дельце появилось.
Света пропустила это туманное замечание мимо ушей. Не до того ей было, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Ей хотелось… Она прислушалась к себе. Да, определенно ей хотелось плакать. Но как ни странно, ее глаза оставались совершенно сухими, как будто что-то ушло из нее. Как будто в том месте, которое люди загадочно называют душой, образовалась черная пустота. И Света лишилась способности переживать.
В машине они долго молчали, а потом Ольга не выдержала.
– Дерьмо он, твой Марк! – гневно сообщила она, словно это ее, а не Свету обманула судьба.
– Нет, Марк молодец! Время зря не теряет, – медленно произнесла Света и снова замолчала.
Оставшуюся часть пути каждая из них думала о своем, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами.
Ольга думала: «Ничего, недолго осталось. Щас отвезу Светку домой, она совсем невменяемая, прямо живой труп, а потом поеду к Жанке разбираться. В жизни, конечно, случается всякое, но в такие совпадения верит только безнадежный лох! И Марк этот хорош, поссориться не успели, как он уже с другой шашни крутит. И с кем? С Говердовской. Да у нее с детства стрельба глазами – любимый вид спорта! Нарочно с ней связался, чтобы Светке досадить! Правильно я сказала: дерьмо он!»
А Света в это время думала: «И когда же я поумнею? Только дурехи вроде меня полагают, что любовь побеждает все! Надо же! Рисовала себе картину, как позвоню ему, скажу: „Прости меня, Марк, миленький, я и сама не знаю, что со мной приключилось, наверное, в конце четверти крыша поехала“. А он великодушно прервет меня и, может быть, даже напоет своим бархатистым голосом: „Я прощу тебя, малыш, ду-ду-ду-ду-ру, я люблю и я прошу ду-ру…“ – потому что Марк всегда находил нужную строчку из модного шлягера. Но теперь ничего этого не будет… Не будет… Не будет…» – повторила она про себя несколько раз, а после и вовсе перестала о чем-либо думать и уставилась невидящим взглядом в окно. Мимо проносились машины, мелькали витрины, вспыхивали надписи, шли люди… Постепенно все смешалось и превратилось в череду образов и ощущений, которые Света уже не могла воспринимать осознанно.