Мы посмотрели друг другу в глаза. Пауза затягивалась. Я молчала, понимая, что возразить особо нечего, потому что догадалась обо всем чуточку раньше. Еще в Тарасове Генка описал травмы мужчины, погибшего на стройке. Его нос был сломан с такой силой, что кость вдавилась в мозг. И травмы на руке подруги соответствовали повреждениям нападавшего. И кровь на одежде Оли тогда, в Питере, ее было довольно много. Агента со шрамом зарезали в подворотне. Сегодня, в кабинете доктора, сложилась полная картина. Я должна была давно понять, может, даже догадывалась, только не могла, не хотела поверить.
Теперь многое проясняется. Подозреваю, что Оля причастна и к смерти свекрови. Скорее всего, они поссорились. Более того, во время ссоры двух женщин что-то произошло, что и запустило дремавшие все эти годы установки, вот почему Оля не помнит ничего о тех событиях.
– Ты не виновата. Боевик просчитал и устранил угрозу простым и доступным способом.
– Я понимаю, – заплакала она, – но когда у хозяина питбуля пес выходит из-под контроля и нападает на людей, виноват хозяин. Его штрафуют, а животное усыпляют. Я тоже, как бешеный пес, опасна для окружающих. – Сквозь всхлипывания я едва разобрала слова подруги. – И если бы мистер Смит знал об убийствах, он принял бы меры для моей изоляции.
– Даже если Генри догадывается о твоей причастности к смерти Мари, об остальном он знать не может и не должен!
– Господи, Женя! О чем ты сейчас?! Страшно не это! Неужели я сама, своими руками убивала?! В голове не укладывается. Как, скажи, как с этим жить дальше?!
– Ты должна считать все, что произошло, несчастным случаем!
– Я убийца, чудовище.
– Ты солдат. Они были агентами неизвестного врага, а один из них убил старика Морозова. Генка описывал труп со шрамом в питерской подворотне. Прекращай терзаться! Каждый солдат в своей жизни убивал, – твердо сказала я, – просто ты об этом даже не помнишь.
– Женя, неужели ты тоже хотела бы так? – ужаснулась подруга.
– Пожалуй, нет. Я слишком люблю все держать под контролем. И лишиться собственной воли было бы очень неприятно. Но ты избавишься от этого, Генри обещал помочь. И забудешь все, как кошмарный сон.
Мои слова практически не помогали. Подруга продолжала страдать от сделанного открытия. Так и до затяжной депрессии недалеко. Нужно срочно что-то предпринять. Как-то отвлечь Ольгу, направить ее мысли в иное русло, иначе чувство вины ее попросту раздавит.
По приезде в Саутгемптон я расплатилась с таксистом, провела заплаканную, опухшую от слез подругу мимо растерявшейся горничной в спальню. Уговорила прилечь и постараться уснуть. Сама отправилась приготовить травяного чаю с медом для Ольги – говорят, успокаивает. И позвонила в Ниццу Майку, чтобы они приезжали ближайшим рейсом. Очень надеюсь, любимый муж и дети помогут Оле успокоиться, собраться с силами.
– Женечка, – немного коверкая мое имя, произнесла миссис Редсон, – что произошло? Я полагала, вы готовите сюрприз, в радостных хлопотах.
– Дорогая Эмили, вы же слышали, что у миссис Ландри нашелся родственник в России?
– Вероятно, да, правда, без подробностей.
– Сегодня мы получили известие о его смерти. – Мне было неловко врать этой милой женщине, но другого выхода я не видела.
– Что вы говорите?! Бедная наша хозяйка, одно несчастье за другим! И так переживает, просто лица на ней нет!
– Она надеялась обрести родню, поэтому романтический сюрприз для Майка отменяется. Еще неизвестно, может, вся семья Ландри отправится на похоронную церемонию в Россию. Поэтому Оля просила меня дать вам небольшой отпуск. Думаю, дней на десять.
– Правда? – обрадовалась миссис Редсон. – Вот спасибо, давно хотела отдохнуть. – И отправилась собирать вещи.
Подруге нужно излечиться, неизвестно, как будут проходить сеансы гипноза. Вдруг что-то выйдет из-под контроля. Чем меньше будет посторонних людей в доме, тем лучше, решила я. Может, и няню с детьми придется куда-то отправить, надо посоветоваться с Олей. Не сразу, пусть повидаются сначала. Но, думаю, подруга предпочтет их обезопасить, отослать подальше от себя на всякий случай. А вот любовь и поддержка Майка сейчас нужны Ольге. Они помогут преодолеть трудности, успокоиться и смириться со всем случившимся.
* * *
Когда я зашла с чаем в спальню подруги, миссис Редсон уже уехала. Оля немного поспала, но все равно выглядела как человек после тяжелой затяжной болезни.
– Как себя чувствуешь?
– Разбитой. Может, еще поспать?
– Вот чай с медом, выпей и поспи. А вечером я тебя разбужу.
– Зачем?
– Прости, что не посоветовалась, но я вызвала Майка с детьми. Семья тебе сейчас необходима. Он звонил перед регистрацией, будут часа через четыре.
– Хорошо. Я расскажу ему все.
– Э-э-э, – замялась я, – ты уверена?
– Да, – твердо заявила подруга, – больше никаких тайн. Надоело лгать.
– Искренне советую не торопиться и хорошенько все взвесить. Рассказать успеешь, если не передумаешь.
– Нет, Женя, я приняла решение и не отступлюсь от него. Рядом со мной находиться опасно, особенно человеку неподготовленному. И если Майк, зная все, останется рядом, то только из любви ко мне. Обманывать его и подвергать опасности, по-моему, нечестно.
– Ну как знаешь, подруга, дело твое.
Дети ворвались в тихий дом, словно дикий ураган. С радостным повизгиванием, выкрикивая русские слова вперемешку с английскими, загорелые ребятишки прокатились по коридору пестрым клубком. Вбежали, опережая отца и няню, в гостиную и бросились на диван, в объятия Ольги.
Она обнимала детей со слезами на глазах, слушала их восторги о курорте с веселым смехом. Дети рассказывали, как катались с водяных горок, больших и маленьких. Что Нэнси спускалась с ними и однажды наглоталась воды. А папа все время загорал у бассейна и редко плавал. На десерт в отеле были вкусные пирожные, с таким белым кремом. И мягкие рогалики на завтрак, под названием «круассаны». Майк, улыбаясь, наблюдал за этой картиной и вставлял редкие ироничные реплики. В этот момент мне казалось, что решение вызвать из Ниццы семью подруги самое верное.
Поздним вечером, когда все новости с курорта были рассказаны, дети сто раз зацелованы и затисканы, Нэнси уложила малышей спать и сама отправилась отдыхать, а мы собрались в гостиной. Майк устроился в кресле у камина, мы с Олей – на диване напротив.
– Майк, – начала Оля, – нам нужно серьезно поговорить.
– Я уже догадался, дорогая, ты пропадаешь, долго не звонишь, потом Евгения просит срочно приехать. Что-то случилось?
– Да. Мы выяснили нечто ужасное о заведении, где воспитывались, и об их методах.
И Оля в подробностях рассказала об учебе в школе, о грозящем ей отчислении и о том, что, сама не подозревая, согласилась на гипнотическое внушение, которое сделало ее довольно опасной.