Пока Стэн смотрел, как молодая пара внизу на улице смеется над рассыпавшимися пожитками, он подумал, что его дочерям, если бы они остались живы, сейчас было бы столько же лет, сколько этой очаровательной девушке. Сабина была брюнеткой, как и ее мать, а Софи — блондинкой, потому что пошла в него. От этих воспоминаний по щеке Стэна сползла одинокая слеза.
Альфи Макл, живший в доме номер одиннадцать, как раз напротив дома номер четыре, сосед Иветты Дюпре, смотрел на Фифи сквозь дыру в одеяле, которым было занавешено окно его спальни. Когда девушка наклонилась за коробкой, Альфи при виде ее упругой попки, обтянутой джинсами, испытал возбуждение.
Альфи был ровесником поляка Стэна, но это единственное, что у них было общего. Стэн был высоким и худым, с печальным лицом и обвисшими щеками, отчего его лицо напоминало морду бладхаунда. Альфи был низеньким, коренастым, с круглым, блестящим от пота лицом и редеющими, песочного цвета волосами. Стэн был благородным и честным, Альфи же слыл лжецом и вором, а недостаток ума восполнял хитростью.
Спальня Альфи могла дать исчерпывающее представление обо всем доме номер одиннадцать. Стены были живописно заляпаны чем угодно, в том числе едой, кровью и жиром. Мебель практически развалилась. Двуспальная кровать, которую Альфи делил со своей женой Молли, была незастлана и являла взору неделями не стиранные простыни. Здесь стоял кислый запах пота, немытых ног и сигаретного дыма. Голый деревянный пол был завален грязной одеждой. Но Альфи и его жена даже не замечали грязи и дурного запаха, так как ничего другого в своей жизни не знали.
— Че там такое? — раздался голос Молли за его спиной.
От неожиданности Альфи подпрыгнул.
Молли была на два года моложе его, полная крашеная блондинка, которая теперь, когда сняла бигуди, накрасилась и приоделась, оказалась даже по-своему вульгарно-привлекательной.
— Смотрю, как приезжие вселяются в четвертый дом, — ответил Альфи.
Молли подошла к окну, отогнула угол одеяла, чтобы посмотреть на улицу, затем взглянула на Альфи. Бугорок на его штанах не укрылся от ее зорких глаз.
— Ты грязная скотина! — воскликнула она. — Ты бы сейчас дрочить начал, не войди я в комнату!
В ее голосе не было упрека, — Молли просто констатировала факт.
Ей было семнадцать, когда она вышла замуж за Альфи, будучи на шестом месяце беременности. Свою брачную ночь они провели в одной комнате с двумя из его четырех братьев, так как тогда тут жили родители Альфи со своими родителями, а также четверо его братьев и две сестры. У Молли случились преждевременные роды, когда Альфи спустил ее с лестницы за то, что она пожаловалась на домогательства Фрэда, одного из его братьев. Но после двадцати восьми лет замужества такое поведение перестало казаться Молли недопустимым. Она знала, что все Маклы были сексуально озабоченными и жестокими. Она и сама стала такой же.
— А это, блин, не твое дело, — огрызнулся Альфи.
Молли вышла из комнаты, не проронив больше ни слова. Ее не слишком-то волновало, что собирается делать ее муж, но она любила показать ему, что ее так просто не проведешь.
Дэн и Фифи заносили вещи в квартиру, пребывая в блаженном неведенье относительно количества людей, наблюдавших за ними.
— Надо бы сходить в тот магазин на углу и купить кое-что, прежде чем мы начнем все распаковывать, — сказала Фифи, таща по лестнице проигрыватель. — Я до смерти хочу чаю, а все магазины скоро закроются.
— Я схожу за чаем, как только мы перенесем все вещи в квартиру, — предложил Дэн. — Теперь ты не против этой квартиры? Мне, конечно, стоило поискать еще, но я так хотел, чтобы ты поскорее ко мне приехала.
Заметив, как он волнуется, Фифи испытала угрызения совести.
— Все в порядке, — соврала она. — Вернее, будет в порядке, после того как мы все расставим.
Полчаса спустя Фифи стояла у окна и смотрела на Дэна, направлявшегося в магазин на углу. По его танцующей походке сразу можно было понять, что он счастлив.
После восьми месяцев, прожитых вместе с Дэном, она поняла, что для счастья ему нужна только одна вещь. Он мог обходиться без денег, ел все что угодно, не жалуясь, работал больше и дольше, чем любой из мужчин, которых она знала, если только чувствовал, что его любят.
Это было непонятно Фифи, которая всегда воспринимала любовь окружающих как должное. Она стояла, с отвращением глядя на все, что ее окружало, и думала, как бы пережить эти несколько недель, пока Дэн найдет что-то более подходящее, квартиру, которая ей понравится. Она не могла жить в квартире с такими ужасными оранжевыми занавесками и с голым полом без коврика, Дэн же мог чувствовать себя здесь как во дворце, только потому что она его любила и делила с ним это жилье.
Фифи не могла понять, как он стал таким, принимая во внимание его суровое детство. Фифи думала, что большинство людей, выросших в приюте, становятся жесткими и холодными. Но все, чего хотел Дэн, — это быть рядом с ней, а меньшее, что она могла для него сделать — это оценить его усилия, затраченные на поиск жилья.
Для начала Фифи собиралась предложить мужу сходить в «Стрелок» — паб, расположенный напротив магазина на углу, после того как они вернут фургон. Таким образом она даст понять Дэну, что не считает, будто жить здесь ниже ее достоинства.
Чем дольше Фифи смотрела на серую непривлекательную улицу, тем сильнее сомневалась, что когда-нибудь сможет полюбите это место. Хотя она и говорила себе, что ей безразлично мнений родителей, но она скорее умерла бы, чем позволила им увидеть, в каких условиях ей предстоит здесь жить.
Когда она узнала, что Дэн нашел им квартиру, то написала родителям о том, что увольняется с работы и переезжает вместе с Дэном в Лондон. Вчера вечером она ждала, что они заедут к ней попрощаться, и ей было бы не стыдно принять их у себя в Кингсдауне.
Это же место вызвало бы у них только шок и еще больше настроило против Дэна.
Но, учитывая то, что ее родители не потрудились преодолеть несколько километров, чтобы увидеться с ней в Кингсдауне, вряд ли следовало ожидать, что они приедут сюда, так что об этом стоило волноваться меньше всего.
Как только Фифи снова приступила к распаковыванию вещей, из дома вышла та самая девочка, которая раньше плакала. Теперь плач прекратился, но замедленные движения и опущенная голова малышки свидетельствовали о том, что она все еще очень расстроена. В прошлый раз Фифи не успела разглядеть ее как следует, но сейчас заметила, что девчушка выглядела такой же неухоженной, как и дом, в котором она жила. Платье, скорее всего, уже носил кто-то постарше, волосы на затылке сбились так, словно их никогда не расчесывали. А большие не по размеру туфли все время сползали с пяток. Именно такими Фифи всегда воображала бездомных детей — исхудавшими, грязными, бледными и печальными.
Фифи снова посмотрела на дом номер одиннадцать, где жила девочка, в который раз отметив отсутствие штор и то, что одно из оконных стекол на первом этаже было разбито и заколочено доской. Это, судя по всему, был самый неухоженный дом на Дейл-стрит. Входная дверь выглядела так, словно туда регулярно кто-то вламывался. Скользнув взглядом по дому, Фифи заметила на верхнем этаже мужчину, который смотрел прямо на нее.