Подойдя поближе к прутьям клетки, она просунула сквозь них руки.
— Ты принес что-нибудь поесть? — спросила она. — Я умираю от голода.
Он подошел к клетке.
— Только пирог со свининой и сладкую булку, — ответил Мартин с еле заметной сочувствующей улыбкой. — Это все, что мы смогли достать.
Фифи дождалась, пока он передаст ей пакет.
— Ты тоже растлитель малолетних? — спросила она, строго глядя на него. Она знала, что никаких доказательств причастности его босса к преступлению у нее нет, потому что эти выводы были только предположением. Но ей нужно было что-то сказать, чтобы добиться от Мартина какой-то реакции.
Он определенно не походил на гангстера. Светло-русые волосы были аккуратно подстрижены, как у выпускника престижного колледжа, а из-под рабочей спецовки выглядывал связанный вручную свитер. Мартин мог быть грубым, но Фифи сомневалась, что он жесток. Слишком уж добрые у него были глаза.
— Нет, черт побери, я не такой, — ответил он. Этот вопрос, кажется, напугал и озадачил его.
— Тогда почему ты помогаешь тем, кто этим занимается? — спросила она.
— Что ты хочешь этим сказать? — произнес Мартин и, судя по тому, как начал раскачиваться фонарь, занервничал.
Фифи подумала, что он действительно мог ничего не знать об убийстве на Дейл-стрит, если не читал газет и не жил в Кеннингтоне. Никто из девушек с ее работы ни разу не заговорил об этом. Мартину могли просто приказать похитить Фифи, не разъясняя, зачем это нужно.
— Несколько недель назад на Дейл-стрит изнасиловали и убили семилетнюю девочку. Мы с Иветтой живем на этой улице, и это я нашла малышку. И кто бы ни приказал тебе привезти нас сюда, он просто хотел убрать со своего пути двух свидетелей. Так что меня нельзя винить за то, что я посчитала тебя педофилом, раз уж ты работаешь на одного из них.
До смерти Анжелы Фифи не знала слова «педофил». Но затем не раз слышала, как это слово с глубоким отвращением произносили ее соседи, и знала, что нормальный мужчина готов был голыми руками на части порвать любого, кто подпадал под это определение.
Мартин смотрел на нее широко открытыми испуганными глазами.
— Ты все неправильно поняла, — сказал он, сглатывая так часто, что его кадык метался вверх-вниз, словно игрушка йо-йо.
Дверь сарая открылась — вернулся Дел.
— Я все поняла правильно, это ты, по-моему, ошибаешься, — тихо, но твердо произнесла Фифи. — Подумай об этом. Разве твоя мать или девушка обрадовались бы, узнав, что ты работаешь на ублюдков, которые насилуют, а затем убивают детей?
Дел находился слишком далеко, чтобы ее слышать, но подойдя поближе, нахмурился.
— Что она опять выкинула? — спросил он Мартина.
— Я просто спросила, как он дошел до жизни такой, — беззаботно ответила Фифи. — Но я думаю, что человек, который увяз в дерьме по самую шею, уже не замечает его запаха.
— Ты думаешь, что это смешно? — спросил Дел, открыв клетку и поставив внутрь ведро.
— А разве я смеюсь? — ответила Фифи и попросила Мартина посветить на Иветту, чтобы можно было ее осмотреть. К огромному облегчению Фифи, Иветта просто спала, а кровь текла всего лишь из царапины, а не из раны.
— Неужели вы не смогли справиться с беспомощной женщиной? Это потому вы накачали ее наркотиками? — спросила Фифи, негодующе глядя на своих тюремщиков.
— Она проспится, — равнодушно ответил Дел. — Пойдем, нам пора, — обратился он к Мартину.
Фифи чувствовала, что Мартин был слабым звеном в этой цепи, поэтому посмотрела на него в упор.
— Вам лучше подумать над тем, что вы делаете, — предупредила она. — Быть гангстерами — это одно, но служить убийце и насильнику — это совсем другое.
— О чем это ты? — хмуро спросил Дел.
Фифи поднялась на ноги и уперлась руками в бока, дерзко глядя на них. Она понимала, что Дел гордится тем, что ведет себя как крутой гангстер, и сомневалась, что у него есть совесть. Но из того, что говорил ей Дэн, Фифи знала, что даже самые жестокосердные бандиты осуждают растлителей детей.
— Тот, на кого вы работаете, — животное, которое насилует детей, а затем их убивает, — сказала она. — И если вы у него на побегушках, то ничем его не лучше.
— Ты перегибаешь палку! — воскликнул Дел. Он посмотрел на Мартина. — Она и тебе это говорила?
Мартин угрюмо кивнул, переминаясь с ноги на ногу, словно он готов был сквозь землю провалиться.
— Босс предупреждал нас, что ты лживая сучка. — Дел натянуто улыбнулся. — Но он не сказал нам, что ты еще и сумасшедшая!
— Я не сумасшедшая и не вру вам, — спокойно возразила Фифи. — Я в своем уме и считаю своим долгом сообщить вам, что из вас собираются сделать козлов отпущения. Разве вы не читали об этом? Об убийстве Анжелы Макл было написано во всех британских газетах. Я выступаю свидетелем по этому делу, так как это я нашла труп девочки. Но если вы не верите мне на слово — проверьте сами.
— Послушай, лапочка, — презрительно процедил Дел, подходя ближе к клетке, — заткнись, или хуже будет.
Глядя на него, невозможно было сказать, знал он правду или нет, так как лицо Дела ничего не выражало. Но по его позе, словно у самца гориллы, Фифи поняла, что он хочет ее ударить. Дел сжал кулаки, и она обрадовалась, что их разделяет решетка.
— Хорошо, только не говорите потом, что я вас не предупреждала, — пожала плечами Фифи. — Я просто надеюсь, что вам хорошо заплатили, ведь вам придется покинуть страну, если вы нас убьете. Понимаете, здесь ведь немного иная ситуация, чем с Джоном Болтоном, — преступником, на которого всем наплевать. Вас будут преследовать все полицейские Англии, а все ваши друзья отвернутся от вас, как только узнают, что вы водитесь с педофилами.
Дел повернулся и схватил Мартина за руку.
— С меня хватит, мы уезжаем, — сказал он. — Чертова чокнутая сучка!
Когда они подошли к двери сарая, Мартин оглянулся через плечо. Фифи не могла разглядеть его лицо и определить, встревожен он или нет, но в любом случае уверенность Мартина пошатнулась.
Свет исчез, дверь с металлическим лязгом захлопнулась, и Фифи услышала звон цепи, на которую вешали замок. На несколько секунд фары машины осветили все трещины в стенах возле двери, а затем она услышала постепенно затихающий вдали рокот мотора.
Ее душа снова ушла в пятки, как только в сарае опять стало темно. Фифи села на землю и подползла к Иветте, вытянув руки, чтобы ее нащупать. По ее щекам непрерывным потоком струились слезы.
Дэн когда-то рассказывал ей о таких парнях, как Мартин и Дел. Он в шутку называл их «лондонскими подранками военного времени». Он говорил, что во время войны многих девяти- и десятилетних мальчишек не успели эвакуировать. Они росли без отцов, а их матери, как правило, о них не заботились. Эти дети редко ходили в школу, а вместо этого собирались в шайки и мародерствовали в городе. Шайка часто заменяла им семью. Они грабили разрушенные во время бомбежек магазины и дома или вламывались в них, пока хозяева прятались в бомбоубежищах. Единственное правило, которого они придерживались, — никогда не доносить на своих товарищей и поддерживать их несмотря ни на что.