— Простите, Г. Уильям, наверное, я не подумал хорошенько, прежде чем…
Шериф указал на стул, и на этот раз Джаз повиновался.
Через пару секунд Таннер швырнул на стол папку.
— А теперь объясняй все подробно, — потребовал он и при этом поморщился так, словно только что откусил кусок от яблока и обнаружил в нем жирного червяка.
У Джаза задрожали руки, и ему с трудом удалось положить папку к себе на колени. На обложке значилось: «Майерсон, Хелен». Он сумел прочитать это, хотя надпись оказалась к нему вверх ногами.
В горле у него вдруг что-то сжалось, и он чуть не задохнулся от неожиданности.
— Хелен Майерсон, — подтвердил Таннер, освобождая Джаза от труда переворачивать папку. — Ей двадцать пять лет. Работала в кафетерии официанткой. Она наверняка раньше обслуживала и тебя тоже, Джаз. И тебя, и твоих приятелей. Каштановые волосы. Сегодня утром мы ее нашли в старом заброшенном сарае в западной части города. Тебе об этом известно? — Он не стал ждать ответа и продолжал: — Конечно, известно. Теперь о причине смерти… Ну, мы пока что ждем ответа из лаборатории, но мне кажется, что у нее случился сердечный приступ. Но рядом на столе лежал шприц и бутылка со средством для очистки труб «Драно». Ну, это было оставлено на всякий случай, если вдруг мы не догадаемся, что именно там произошло. А само тело находилось в такой позе — ну-ка, догадайся сам — точно! Как будто девушка молится. Поэтому, Джаз, я и спрашиваю, — тут он придвинулся к парню поближе и весь подался вперед, — может быть, ты еще хочешь мне что-то рассказать?
«Боже, значит, я оказался прав!»
Джаз был настолько потрясен, что некоторое время не мог произнести ни слова. Потом он испугался, уж не примет ли шериф его молчание за чувство вины и раскаяние?
— Я этого не делал! — выпалил он. — Это не я!
На лице Уильяма гнев сменился удивлением.
— А почему ты мне это говоришь? Я же ни в чем тебя не обвиняю.
Даже задолго до того, как Билли Дента арестовали, его часто допрашивали в качестве свидетеля о подробностях того или иного убийства. Билли наслаждался этими моментами, ведь ему сразу становилось ясно, как идет расследование против него самого. Он с удовольствием сотрудничал с полицией, тем более что при этом ни разу не сказал им правду. Вот почему он настойчиво вбивал Джазу в голову следующее правило: «Никогда не рассказывай полицейским больше, чем они от тебя просят. Никогда и ни за что!»
Но Джаз нарушил это правило.
— Это не я, — повторил он, осознавая, что выкопал себе яму сам и теперь не знает, как оттуда выбраться. Он знал о том, о чем мог знать только сам убийца или непосредственный участник событий. Теперь ему предстояло объяснить, откуда он добыл данные сведения, иначе полицейские справедливо решат, что убийца — это он сам и есть… И Джаз не мог бы обвинить их ни в чем. Что же удивительного в том, если они считают, будто сын серийного убийцы рано или поздно все равно сорвется?
— Если ты хочешь мне что-то сказать, можешь начинать, — вздохнул Уильям, усаживаясь на стул поудобнее. — Здесь только ты и я. Думаю, вдвоем мы сможем понять друг друга и все уладить. Или же я буду дальше решать самостоятельно, как мне поступить с тобой.
Уильям уже не представлял себе ту переутомленную жалкую фигуру, которой представился Джазу прошедшей ночью. Он был полон решимости и полностью уверен в своих силах. Перед Джазом сидел тот самый человек, который разгадал хитрости Дента и схватил его в его же собственном доме. Перед мысленным взором Джаза промелькнул тот самый образ шерифа, который запомнился ему в самую первую встречу. Этот образ время от времени неумолимо вставал перед ним, явился он и на этот раз. Шериф, врывающийся в подвал, в потайную комнату, с невероятно огромным пистолетом в руке, наставленным на Джаза. И его пронзительный голос: «Бросай! Бросай все! Или, клянусь Христом, я буду стрелять!»
— Это не я, — еще раз повторил мальчишка. — Это все мой папочка. Это Билли.
— Хорошо-хорошо… Спасибо. Да, спасибо… И вам того же, — говорил в трубку Уильям. Он откинулся на спинку стула и внимательно смотрел на сидевшего напротив Джаза. На коленях мальчишки по-прежнему лежала папка с делом Хелен Майерсон. Майерсон. Она подавала ему кофе, наверное, тысячу раз, но он не знал ее фамилию. Он попытался припомнить, когда же видел ее в последний раз. Пару дней назад… Там еще ошивался Уэтерс, Джаз давненько его не видел. Тогда им с Хоуви пришлось сбежать. Кстати, он догадался оставить ей чаевые или нет? Он не мог этого вспомнить, а ведь любая деталь сейчас могла оказаться чрезвычайно важной.
Уильям закончил телефонный разговор. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы подтвердить все то, что он и без того знал.
— Билли надежно заперт в своей камере, — сообщил шериф. — Тюремный начальник утверждает, что он находится именно там. Где и должен находиться все это время. И ночью, и днем. Впрочем, как и все последние четыре года. Он никуда не выходит и никуда не выходил за пределы тюрьмы. Так что если твой папаша не научился телепортировать свое тело или раздваиваться…
Джаз замотал головой, продолжая глядеть на папку с делом Майерсон. Все сходилось. Он все понял прошлой ночью, когда вспоминал убийства О'Доннелли и Гудлинг, а потом внимательно изучив жертвы Билли. И тогда он догадался, какая закономерность тут существует. Новые убийства походили на те, которые в свое время совершил сам Билли Дент.
— Первая жертва Билли Дента, — чуть раньше объяснял Джаз шерифу, — это женщина по имени Кэсси Овертон. Ее жизнь, возраст, внешность и смерть — все совпадает с Карлой О'Доннелли. Следующей жертвой стала Фара Гордон. Тот же возраст, работа, цвет волос, как и у Фионы Гудлинг. Она была задушена и оставлена в поле обнаженной, как это произошло и с Фионой. А вот теперь появилась третья жертва. Те же самые инициалы, как у Хелен. Ее звали Харпер Маклеод. Официантка. Двадцать пять лет. Каштановые волосы. Стоп! Вот тут-то и наступили кое-какие перемены. Билли Дент стал получать какое-то садистское удовольствие от убийств. Он начал развлекаться. Ему в голову пришло делать жертвам инъекции, используя средство для прочистки канализационных труб. Эти уколы вызывали спазмы мышц и жуткую боль. Начиналась аритмия сердца. Потом, как следствие — сердечный приступ. И одновременно он начал придавать жертвам различные необычные позы. Тогда его и прозвали Художником.
— Но это был не твой папаша, — повторил Уильям безо всякой злобы в голосе.
Видимо, он хотел немного успокоить Джаза, но мальчишка не собирался все это оставлять просто так. Правда, он еще сам не понимал до конца, что хуже: сбежавший каким-то образом из тюрьмы Билли, решивший повторить свои «подвиги» и пережить все это еще раз, или же…
— Может быть, мы имеем дело с его подражателем, — негромко произнес Уильям, словно говорил сейчас сам с собой, а Джаза в комнате и в помине не было. — Или же нашелся кто-то еще, кто старается походить на Билли Дента. Такое возможно?