— И к вам тоже, мадемуазель Фолле, у нас есть несколько дополнительных вопросов. Если вас не затруднит…
— Нисколько, — поспешно солгала она. — Я могла бы прийти вместе с Полем…
«Она все время выдает себя, — подумала Лейла. — Что у них за отношения?»
— После, так будет лучше…
Неожиданно, словно смерч, ворвалась Мэгги Смит, подобная персонажу из каталога Ральфа Лорана, из раздела «Уик-энд в деревне». На ней было платье в цветочек и подобранная в тон соломенная шляпка. Сверкая выступающими зубами, она сразу обрушилась со строгой критикой на французов.
— High tea [20] , в крайнем случае, но такое… ни полдник, ни ужин, ни рыба, ни мясо… ха, ха, ха! — расхохоталась она, придя в восторг от своего юмора. — Вот в моем журнале…
— Избавьте нас от этой ненормальной, — сквозь зубы процедил Фушеру своей помощнице и покосился в сторону дорожки, по которой спускалась Мадлен Дюжарден, ведя за руку Анжелу. — Буду через пять минут…
Лейла Джемани как можно лучше постаралась выполнить деликатное поручение. Она терпеливо снесла экскурс в историю римских бань, невозмутимо выслушала поток жалоб на то, как редко встречаются хорошо воспитанные рабочие, и на отсутствие галантности у французов вообще.
— А почему вы не брали интервью у меня? Я бы вам рассказала о случайной встрече с Ришело в самолете. Я уже говорила о ней Алену и Марго, of course [21] … Между нами, я думаю, что они разошлись… Well you know [22] … он уехал в Париж… Во всяком случае…
И она в третий раз поведала об унижении, которому ее подверг нотариус с его иностранным другом, когда она от чистого сердца предложила им свои услуги для распространения их чудесного лекарства «Ювенекс»…
— Они говорили о «Ювенексе»? — оживилась инспектор Джемани.
— Ну да, именно о нем, — с победоносным видом заявила ее собеседница. — О «Ювенексе», «Джувенексе» и обо всем остальном.
«Ювенекс». Венекс. Нечто похожее постоянно повторял попугай Жюли Брюссо. Интуиция Фушеру подтверждалась: оба дела имели отношение к «Ювенексу». Лейла инстинктивно поискала комиссара глазами, чтобы сообщить о новом неожиданном повороте. Но он куда-то пропал. Зато Ода Бельом отошла от кучки горожан, с которыми чокалась, и милостиво оторвала ее от бессвязной речи Мэгги Смит.
Тем временем Жан-Пьер Фушеру крадучись проследовал за Анжелой, под наблюдением Мадлен Дюжарден обследовавшей все уголки парка. Он присоединился к ним, когда его дочь восторгалась блестящей жабой, которая прыгала с одного листа кувшинки на другой. Стоя на краю пруда, девочка, казалось, была готова последовать ее примеру.
— Осторожно! — встревоженно крикнул он, увидев, как она сделала шаг вперед. — Ты упадешь.
— А скорее она запачкает свои туфельки, — прозаично добавила Мадлен Дюжарден.
— Взгляни-ка, Анжела, у меня для тебя подарок, — продолжил он, останавливая этими словами неосторожного ребенка.
Он достал из портфеля прямоугольную коробку в зеленой бумаге, которую девочка осмотрела со всех сторон, прежде чем осторожно развязать ленточку. Затем она извлекла из нее русскую куклу с округлыми щеками и глазами, прищуренными от заразительного смеха.
— Поверни ее в середине, — посоветовал он.
Она послушалась, и на свет появились семь куколок одна другой меньше. Потом она вложила их друг в дружку. Игра так понравилась Анжеле, что она несколько раз проделала эту процедуру и даже позабыла поблагодарить Фушеру. Впрочем, отблагодарила она его по-своему!
— Споем? — предложила она, беря его за руку.
Лейла Джемани и некоторые из гостей услышали, как где-то вдалеке пел комиссар Фушеру:
И папочка купит мне красивую трубу,
И папочка купит мне красивую деревянную трубу…
Настойчивый сигнал мобильного телефона прервал дуэт отца с дочерью. Фушеру попытался отмахнуться от него, но здравый смысл одержал верх, и, убедившись, что Мадлен крепко держит девочку за руку, он ответил сухим «алло», которое тотчас сменилось искренне-почтительным тоном: «Всегда рад вас слышать… Я как раз собирался позвонить вам по поводу одного дельца…» Он зашел за куст орешника, чтобы ничто не мешало ему слушать поразительные указания Шарля Возеля. Безапелляционным тоном тот приказал ему первым же поездом прибыть в Париж со всеми документами по делу Ришело и Брюссо, «не снимая с них копий», и явиться к нему домой завтра утром.
— К вам домой? — удивился Фушеру.
Квартира в доме № 113 на бульваре Курсель, где он играл еще ребенком, никогда не использовалась его крестным отцом в служебных целях.
— Да, ко мне домой, там я вам все объясню.
— Я должен опросить свидетелей… Мы практически уже подходим к концу расследования…
— Я знаю, Жан-Пьер. Прикажите инспектору Джемани приостановить все допросы. Пусть побыстрее займется похоронами Жюли Брюссо. У вас есть разрешение на предание ее земле.
— Шарль…
— Это приказ, комиссар. Исполняйте. Никому ни слова… И до завтра.
Выйдя из своего убежища, Фушеру увидел стоящую в беседке из виноградных лоз Лейлу, которая беседовала с Одой Бельом. Были они одного роста, и, не считая внешних различий, обеих женщин явно сближали присущая им профессиональная компетентность и умение выходить из затруднительных положений. Видя, как внимательно Лейла прислушивается к словам собеседницы, Фушеру вдруг осознал, насколько она ему дорога. Он обычно ничего не скрывал от нее, а тут Шарль Возель приказал ему ни во что ее не посвящать…
Он подошел к ним.
— Немного соку, комиссар? — шутливо предложила мэр, искушая его рюмкой ароматного «Поммери».
Он с улыбкой отклонил предложение:
— Только не на службе… Инспектор?..
Лейла, уже поставившая на поднос свой оранжад, с нетерпением ждала, когда сможет поделиться с ним сведениями, полученными от Мэгги Смит.
— Нам пора уходить… Простите, мадам Бельом… Пойдем попрощаемся с мадам Лонваль…
Лейла не дождалась от него никаких объяснений.
— Заедем в Туро и в жандармерию. А после вы довезете меня до вокзала в Оксере.
По дороге она, уже не такая радостная, изложила ему свои соображения по поводу «Ювенекса». К ее большому удивлению, он даже не похвалил ее. Лишь лаконично бросил: «Поговорим об этом завтра».
После их отъезда праздничная атмосфера стала более разряженной. Мэгги Смит предложила небольшой группе избранных поплавать в ее бассейне. У нее, уверяла она, найдутся купальники всех размеров для обоих полов, прекрасно смотрящиеся на фоне выложенного разноцветной плиткой дна. Человек десять, среди которых был и Антуан Девриль, со смехом приняли приглашение. И вскоре загородный покой ее усадьбы в течение почти часа нарушался всплесками и восторженными вскриками.