Молодой человек удержался от насмешливой гримасы и игнорировал звонкие голоса, рикошетом бросающие загадочные слоги, словно камешки, в Пруд Безумия.
Не получив ответа, Мадлен Дюжарден попыталась заполнить паузу:
— Вы не слишком поздно приехали вчера вечером на ночлег? Сен-Совер не так-то легко отыскать ночью. Тени иногда скрывают дорожные указатели на наших проселочных дорогах. Можно заблудиться, как в лесу.
И хотя он несколько раз ошибся в выборе направления, Антуан Девриль хвастливо возразил:
— Я возвратился из Японии, где гораздо труднее ориентироваться на дорогах.
Они выехали из города. Мадлен, уставшая от подобного снисходительного отношения, вздумала обогнуть пруд Мутье; не предупредив его, она свернула направо на дорогу в Мезиль.
— Мезиль… — задумчиво произнес молодой человек. — В своих исследованиях я пользовался «Разговорным языком Мезиля» выпуска сороковых годов.
— Действительно, — одобрительно отозвалась Мадлен, — автор, Анри Шери, отослал один экземпляр Колетт. Однако Мезиль — вторая родина Сидо; когда она лишилась матери, ее воспитывала тамошняя кормилица.
— В самом деле?
История эта, похоже, не заинтересовала Антуана Девриля; опустив стекло, он высунулся, чтобы получше рассмотреть лес, зеленевший вдали.
— Но это весьма существенно, — настойчиво продолжила Мадлен. — Потому что именно здесь Сидо встретила своего первого мужа. И благодаря этому она обосновалась в этих краях…
— Честно говоря, меня не очень интересуют биографические подробности, — заносчиво прервал он ее.
— Но тогда зачем эта поездка к пруду Безумия? — несколько раздраженно спросила она.
Он сделал неопределенный жест:
— Кое-какие уточнения… Мы уже подъезжаем? — Он указал на переливающуюся поверхность воды слева от них.
— Да что вы, это пруд Мутье, — поправила она его. — Он гораздо больше и находится ближе к Сен-Соверу. Потому-то Сидо могла слышать «однообразный шумок ссыпаемых в воду жемчужин», когда над Мутье шел дождь. Это известный отрывок о материнской верности.
— Да, это всем известно, — устало согласился он. — Еще одно доказательство художественной достоверности. Все в Сен-Совере могут слышать, как над Мутье идет дождь. Еще далеко?
— Не очень.
Она посчитала бесполезным разговаривать с этим ветрогоном и поехала прямо к намеченной цели. В этом заключался ее недостаток. Она всегда терялась, вынужденная оказывать услуги.
Они проехали мимо зеленых лугов, на которых спокойно паслись флегматичные коровы. Машина остановилась у пруда, мирно дремавшего у края дороги. Ближайший берег порос ирисами, а противоположный скрывался за стеной из камышей. Из них вылетела голенастая птица.
— Это и есть пруд Безумия? — разочарованно спросил Антуан Девриль. — Подход к нему совсем не такой, каким он мне представлялся. В «Клодинах» Колетт писала, что сперва надо пройти через высокий лес, чтобы подойти к нему, и что пруд со всех сторон окружен деревьями!
— Когда-то это место было более лесистым, — объяснила Мадлен Дюжарден. — Последние владельцы пруда — подозрительные личности, — доверительно добавила она, — вырубили немало деревьев ради материальной выгоды.
— А эта дорога вдоль пруда, она существовала во времена Колетт?
— Существовала, — подтвердила Мадлен, — но тогда это была узкая каменистая дорожка, которая вела в Мезиль.
— Как же мы отдалились от XIX века, от недоступного и охраняемого места! Реальность берет свое, — тут же продолжил он. — Нет никакого сомнения, что следует придать этому зеленому щиту чисто символическое значение. — «Я позволю нашему психокритику Битлеру опередить себя», — мысленно посмаковал он. — А для чего здесь этот крест?
— Крест поставлен торговцам, — ответила ему Мадлен. — В прошлом веке ограбили двух торговцев, приехавших на ярмарку в Сен-Совер; в этом лесу их нашли мертвыми.
— Прелестный край! — вздрогнул Антуан Девриль.
Он повернулся к спящей воде. Ни единой морщинки не было на ее поверхности, ни один водяной паук не оставлял на ней свои следы.
— По крайней мере есть остров в его центре, как описывается в книгах, — удовлетворенно констатировал он.
— В действительности же он немного сдвинулся. Видите, узкая тропинка огибает пруд и ведет к южному берегу; так вот, берег почти примыкает к острову.
Мадлен Дюжарден никогда не отправлялась без сапог в эту болотистую местность. Менее предусмотрительный молодой Робинзон с неудовольствием почувствовал, как легко промокает его городская обувь. Да еще ему пришлось подождать, пока эта гурманка полакомится лесной земляникой, в обилии росшей на берегу.
— А вот и остров, — сказала она наконец. — Вид с другой стороны.
Антуан Девриль злорадствовал: здесь не росли ели, как писала Колетт; скорее уж сосны и один каштан. Остров был слишком мал для более густой растительности. Гораздо меньше, чем описывался в книгах…
— Настоящая маленькая галлюцинация, — пробормотал он.
При виде ложа, устроенного из ветвей вереска и мха, где, может быть, спала Клодина, ему пришла в голову гениальная мысль — закончить свое выступление образным описанием двойной колыбели. Что-то вроде «гамак из растений и генетический матрас». Он потер руки, радуясь удачно найденному выражению.
Кроме всего прочего, как и во времена Колетт, на остров можно было перейти только над водою по нескольким перекинутым стволам деревьев.
— Мне нужно добраться до его центра, — заявил он не долго думая.
— Это трудно, — предупредила Мадлен. — Я советую вам…
— Ладно, я пошел, ждите меня здесь, — проявил он настойчивость.
Пренебрегая советом, он твердым шагом направился к импровизированному мосту, ловко взобрался на него. Она следила за его продвижением, напоминающим хождение эквилибриста по канату. Едва он достиг береговой кромки, как вдруг пошатнулся и застыл на месте. «Наверное, увидел в воде ужа или водяную крысу», — предположила она. Заинтригованная его затянувшейся неподвижностью, она сложила ладони рупором и, приблизившись к воде, крикнула:
— Месье Девриль! Что случилось?
Он не ответил, но повернул к ней бледное искаженное лицо.
— Месье Девриль, — вновь крикнула она, готовая, несмотря ни на что, прийти к нему на помощь. — В чем дело?
— Тут кто-то лежит… — невнятно выговорил он. — Я боюсь…
— С кем-нибудь плохо? — забеспокоилась она.
— Хуже… утопленница… думаю, ей уже не помочь… я возвращаюсь…
Он неловко повернулся, кое-как сел верхом на ствол дерева и худо-бедно передвигался до середины, где, почувствовав приступ тошноты и вдобавок зацепившись за шершавую кору, застыл на месте.
— Главное, не шевелитесь, я пойду за помощью! — крикнула ему Мадлен ободряющим голосом.