— Если этот человек способен убивать других, то и я смогу.
— Ты кого-нибудь когда-нибудь убивала?
— Приходилось, так что я не растеряюсь, когда придет мое время, — чтобы приободрить Хельгу, произнесла Катя.
Юхансон глубоко вздохнула. Приближалось время, когда пленницам приносили ужин. Запор снаружи толстой грубой двери лязгнул. В темницу заглянул немолодой боевик. Оружия при нем не было, если не считать штык-ножа, подвешенного к ремню. Он недобро усмехнулся и поставил ведро с чистой водой, завернутые в материю лепешки с сыром и свежей зеленью. Боевик уже собрался уходить, как Сабурова окликнула его, тот повернул голову. Катя показала на ведро, служившее пленницам туалетом, и жестами объяснила, что его следует вылить.
Выражение брезгливости появилось на лице повстанца. Мараться ему не хотелось. Это было бы ниже его достоинства — выносить «парашу» за женщинами, да еще неверными. Он махнул рукой, показывая, чтобы Катя брала ведро и шла за ним. Сабурова коротко глянула в глаза Хельге. Мол, видишь, сработало, получилось это — получится и другое.
Сабурова вышла из камеры. Боевик закрыл за ней засов. Он шел впереди, показывая дорогу. Женщин в отряде не было, если не считать тех, кто приходил помогать по хозяйству из ближайшего поселка. Поэтому проблемы отдельного женского туалета и не существовало. Был только один — мужской. Если женщине было необходимо им воспользоваться, то они шли вдвоем. Одна становилась у входа, чтобы вовремя остановить кого-нибудь из мужчин.
Прежде чем впустить в туалет Сабурову, боевик заглянул туда, убедился, что там никого нет, отступил, пропустил впереди себя Катю и только потом вошел сам. Туалетом это сооружение было назвать сложно. Просто за выступом стены выгородили каменной кладкой участок, выкопали в нем выгребную яму и устроили сверху «жердочку». Конвоир показал Кате, что ведро следует вылить в яму. Опорожнив его, Сабурова показала, что хочет сполоснуть его. Мол, где вода?
Лишь только немолодой мужчина повернулся, чтобы показать на стальную бочку с краном на сколоченном из досок помосте, как Катя резким движением надела ему ведро на голову, выхватила болтавшийся на ремне штык-нож и выверенным ударом всадила широкое лезвие в грудь, точно напротив сердца. Несколько секунд боевика еще сотрясало в конвульсиях, а потом он затих. Сабурова вытащила нож, быстро стянула с убитого камуфляж и тяжелые берцы. Тело столкнула в выгребную яму, несколько раз ткнула его снятой с опор «жердочкой», чтобы утонуло.
Спеша, Катя натянула на себя камуфляж — тот оказался для нее просторным, пришлось подвернуть брюки и рукава. Берцы тоже были большими, но помог оторванный подол платья, который Сабурова использовала вместо портянок. Конечно же, на груди осталась прорезь от ножа, вокруг нее темнело кровавое пятно, но камуфляж на то и камуфляж, чтобы скрывать подобные вещи.
Катя по самые глаза натянула кепку, спрятав под нее волосы, и уже направлялась к выходу, как снаружи послышались шаги. Сабурова метнулась назад, стала вполоборота к яме, сделав вид, что заканчивает справлять нужду. Вошел молодой повстанец с автоматом на шее. Вошел и удивленно глянул на Катю. И тут до нее дошло, что при всей своей везучести она сейчас страшно «прокололась». Впопыхах забыла, что это европейские мужчины традиционно справляют нужду стоя, а мусульманские делают это, сидя на корточках. Вот и уставился на нее боевик, не понимая, что именно происходит, но уже заподозрив неладное. Медлить было нельзя. Рука боевика уже дернулась, чтобы поднять ствол автомата.
Катя опередила его. Она схватила автомат за ствол и приклад, одновременно нанеся удар коленом между ног. Боевик не успел опомниться, как Катя оказалась у него за спиной. Ремень автомата туго обвил горло — не продохнуть. Резкий рывок, и боевик со сломанной шеей замертво рухнул к ногам Сабуровой. Она прерывисто перевела дыхание.
— В самом деле везучая, — тихо произнесла она, снимая с убитого камуфляж и обувь.
Мертвое тело полетело в выгребную яму и медленно опустилось в зловонную жижу.
Катя с автоматом на плече покинула туалет. На нее никто не обратил внимания. Она, опустив голову, прошла сквозь загон для заложников. Те были заняты своими делами. Бедняги обычно старались не смотреть на боевиков, когда те появлялись рядом с ними, — можно было нарваться на неприятности. Лучше всего притвориться, что дремлешь. Если от тебя что-то потребуется, то сами подойдут.
Хельга вскочила с соломенного тюфяка.
— Получилось? — спросила она, уставившись на Катю, облаченную в камуфляж.
— Как видишь, — отозвалась Сабурова, бросая Хельге второй комплект. — Переодевайся быстрей, надо уходить, пока не хватились.
Юхансон стала торопливо переодеваться. Пришлось повозиться с обувью. На этот раз помогла солома из тюфяка, ею заполнили пустоты в берцах. В тюфяк затолкали ненужную теперь женскую одежду.
— Идем, держись естественней, — сказала Катя.
Пленницы выскользнули из своей темницы. Сабурова закрыла снаружи засов. Они шли вдоль стены, опустив козырьки камуфляжных кепок на лица. Лагерь повстанцев жил своей обычной жизнью. В тени стены стоял ряд внедорожников, грузовичков с установленными на них пулеметами — самый распространенный транспорт у повстанцев, этакие современные тачанки.
Сабурова скользнула за руль одной из машин, поискала ключи. Но тех не оказалось ни в замке, ни под солнцезащитными козырьками.
— Садись рядом, — позвала она Хельгу.
Когда та устроилась рядом, то Катя сразу же заметила, как сильно трясутся у нее руки.
— Не бойся ты так. Все будет хорошо, — сказала Сабурова, хотя тоже боялась.
Катя, взяв из кармашка на двери плоскую отвертку, выдрала ею замок зажигания вместе с проводками и стала их соединять. Заурчал стартер, запустился двигатель.
— Откуда у тебя такие умения? — изумилась Хельга.
— Я еще многое умею. Тяжелое детство научило, — усмехнулась она.
Юхансон вжалась в сиденье, словно хотела стать совсем маленькой и незаметной.
— Поехали, поехали… — не столько говорила, сколько умоляла она.
— Еще не все.
Сабурова спрыгнула на землю и пропорола штык-ножом колеса у соседних машин.
— На всякий случай, — пояснила она свой поступок.
А всякий случай мог оказаться погоней. Чем меньше машин будет в ней участвовать, тем больше шансов уйти.
— Трогаем, — Катя плавно покатила к выезду из крепости.
Никто пока не пытался их задержать. Наоборот, боевики отходили в сторону, уступая дорогу.
— Пока все идет по плану, — подбодрила Сабурова подругу по несчастью.
* * *
Выезд из крепости был оформлен с двух сторон огневыми гнездами, сложенными из мешков с песком. Из-за одного из них лениво вышел бородатый боевик с автоматом, поднял руку, показывая, что следует остановиться. Возможно, хотел поинтересоваться, куда и по чьему приказу едут, возможно, просто собирался попросить привезти ему что-нибудь «с воли». Сейчас уже было неважно, что ему потребовалось. Он не давал без лишнего шума покинуть территорию лагеря. Но и останавливаться было нельзя. Стоило ему взглянуть в лица боевиков, как обман мгновенно раскрылся бы.