— Вы не могли бы закрыть окна? — вежливо попросил он.
— Свежий воздух пойдет тебе на пользу, приятель. — Арт обернулся к нему и окинул взглядом, в котором сквозило едва прикрытое презрение. — Что-то ты бледный, как снулая рыба.
— Ради бога, следи за дорогой! — закричал Левон, когда автомобиль резко вильнул в сторону, пока Арт смотрел на него.
Мира завизжала:
— Арт!
Тамара бросилась в объятия мужа, и он прижал ее к своей груди, когда «олдсмобиль» и бензовоз, двигавшийся по встречной полосе, столкнулись лоб в лоб. Еще через мгновение прогремел взрыв, и оба автомобиля исчезли в языках пламени.
Джон Зариян был привлекательным молодым человеком. Почти шести футов росту, спортивного телосложения, с широкими плечами и крепкими, мускулистыми руками и ногами, он отличался ровным характером, умом и смышленостью, хотя и предпочитал иметь дело со словами, а не с цифрами. Он играл в европейский футбол и баскетбол за команду своей школы, в которой пользовался авторитетом и популярностью у своих сверстников и сверстниц.
На пасхальные каникулы он гостил у своего друга, Скотта Айвса, когда пришло известие о том, что его родители погибли в автомобильной катастрофе, возвращаясь из Вашингтона. Мать Скотта, Энжи, рассказывала своему супругу, когда тот вечером пришел с работы:
— Джон принял эту страшную новость спокойно — даже необычайно спокойно, на мой взгляд. Он лишь сказал: «Благодарю вас, мэм, но сейчас мне бы хотелось вернуться домой». А когда я предложила ему: «Милый, давай я поеду с тобой», — он лишь покачал головой и отказался. И что мне оставалось делать, кроме как позволить ему уехать?
— Я сейчас подъеду туда. В такой момент парнишку нельзя оставлять одного.
Левон и Дик Айвс были добрыми друзьями, и Дик считал своим долгом позаботиться о мальчике.
Но когда он постучал в дверь дома Зариянов, ему никто не ответил. Обойдя дом вокруг и заглядывая в окна, Дик заметил Джона в кабинете Левона. Тот стоял на коленях, а вокруг него по полу были разбросаны бумаги. Дик постучал в стекло. Джон вздрогнул от неожиданности, поднял голову и знаками показал, что сейчас откроет дверь.
—Мне очень жаль, сынок, что с твоими мамой и папой случилось несчастье, — сказал Дик, переступив порог.
— Благодарю вас, мистер Айвс, — чопорно отозвался Джон.
Глаза у него были сухими, а лицо ничего не выражало. Дик решил, что страшная новость еще не дошла до сознания мальчика. Он последовал за Джоном в кабинет.
— Чем это ты занимаешься? — осведомился Дик.
— Ищу бумаги, страховые полисы, что-нибудь в этом роде. Мама мне как-то говорила, что они в свое время заключили договор ритуального страхования [71] . Кто-то должен заняться организацией похорон, а кроме меня, сделать это некому. Все документы они хранили вот в этом ящике бюро; раньше я никогда сюда не заглядывал. Папа говорил, что такие бумаги должны храниться в одной папке, но мама постоянно совала их в этот ящик. Вот это, например, — мои школьные табели и характеристики. — И Джон отложил в сторону толстый коричневый конверт.
— Я сам займусь похоронами. — Дик положил руку на плечо мальчику и легонько сжал его.
— Мне понадобятся их свидетельства о рождении и свидетельство о браке? Я нашел какие-то документы, но все они на армянском.
Джон брал в руки то одну бумагу, то другую, бегло просматривал их и отшвыривал в сторону. Куча на полу росла. Дик вспомнил, как сам выходил во двор и принимался рубить дрова, когда случалось что-либо плохое; так он выпускал пар, заняв руки и голову механической работой и медленно свыкаясь с новостями, какими бы плохими они ни были.
— Даже не знаю, что тебе сказать. Если они тебе и понадобятся, то не сейчас, а чуть позже, через денек-другой. Послушай, сынок, поехали к нам, перекусим чем-нибудь. Переночуешь у нас. Собственно говоря, можешь оставаться у нас, пока не окончатся похороны — или дольше, столько, сколько захочешь. — Мальчику было всего пятнадцать лет, так что ему наверняка понадобится опекун, пока он не станет старше и не сможет самостоятельно заботиться о себе. — Скотт и Конни будут рады тебя видеть.
Энжи по секрету призналась мужу, что Конни, их тринадцатилетняя дочь, без памяти влюблена в Джона.
— А это что такое? — Джон взял в руки очередной листок и уставился на него.
— Похоже на свидетельство о рождении. Твое, скорее всего. Ну что, поехали, сынок? Энжи уже приготовила ужин. Я вернусь сюда и просмотрю все бумаги завтра, чтобы найти полис ритуального страхования. Нам нужно организовать доставку... — Он чуть было не сказал «трупов». — Сделать так, чтобы твоих маму и папу привезли домой.
Джон с трудом поднялся на ноги.
— Сначала мне надо сходить в ванную, а потом найти свою сумку. Я привез ее с собой, но не помню, где оставил.
— Ты иди в ванную, а я поищу твою сумку.
Как только мистер Айвс вышел из кабинета, Джон впился взглядом в свидетельство о рождении. Оно подтверждало его имя и дату рождения, вот только матерью его значилась какая-то Анна Мюррей, а в графе «отец» стоял прочерк.
Джон не мог бы сказать, что не давало ему уснуть в доме Айвсов: то, что его родители погибли, или то, что они, оказывается, вовсе не были его родителями. Он был их приемным сыном. Джон разозлился на них за то, что они не сказали ему об этом раньше, и эта злость помогла ему примириться с осознанием того, что его так называемые мама и папа мертвы. Что бы они сделали или не сделали, он любил их всем сердцем.
Без четверти четыре, когда в соседней комнате громко храпел Скотт, Джон встал, зажег свет и принялся изучать свидетельство о рождении, которое захватил с собой. Оно было настоящим, с официальной печатью, выданное городской мэрией. Мальчик долго смотрел на имя — Анна Мюррей — и вспомнил, что иногда родители в пылу ссоры упоминали кого-то по имени «Анна».
«Ты до сих пор не можешь забыть ее, верно?» — кричала мать, когда они повздорили в последний раз.
«Нельзя забыть человека по своему желанию», — ответил ей тогда папа.
На следующий день мистер Айвс попросил у Джона ключ от дома Зариянов.
— Будет лучше, если я займусь необходимыми приготовлениями там, — сказал он. — Так все нужные бумаги окажутся у меня под рукой. Необходимо известить о случившемся офис твоего отца и его банк. Хочешь пойти со мной, сынок?
— Нет, благодарю вас, — вежливо отказался Джон.
В комнату вошла миссис Айвс и негромко сказала ему, что завтрак готов. Хотя еще вчера она просто кричала:
— Эй, бегом за стол!
Аппетит у Джона исчез напрочь. Ему хотелось лишь кофе, который он обычно не жаловал.