– Ну почему же? Есть, – сникла Ирина Борисовна под обжигающим взглядом Раисы Андреевны.
– Отрадно это слышать, – улыбнулась та и, воспользовавшись благоприятным моментом, обратилась к молодой учительнице с предложением: – Может быть, вы тогда проведете сегодня уроки в одиннадцатых классах вместо заболевшей Клавдии Петровны?
– Конечно, – еще больше смутилась молоденькая Ирина Борисовна.
«Одной проблемой меньше», – подумала Раиса Андреевна и услышала взволнованный голос Нины Викторовны:
– А что с Клавдией Петровной?
– Ну сами понимаете: разволновалась, давление подскочило. Я отправила ее домой отлежаться, но я не уверена, что все обойдется. Она была очень расстроена. На грани истерики.
– Да, – вздохнула Нина Викторовна и покачала головой, – давненько у нас не было подобного крупномасштабного чепэ, с прошлой весны, кажется, когда общество женоненавистников раскрыли. И Кахобер Иванович, как назло, на курсах, а Федор Степанович в больнице.
– Ничего, – уверенно отозвалась Раиса Андреевна. Предполагая, что кто-нибудь непременно об этом упомянет, она заранее подготовилась к ответу: – Я убеждена, что общими усилиями нам удастся разрешить этот конфликт. Зачинщики, конечно, будут строго наказаны, чтобы другим неповадно было.
– Педсовет придется собрать, – подсказала Нина Викторовна.
– Несомненно. – Тут Раиса Андреевна вспомнила о психологе и обратилась к нему: – А вы что скажете, Дмитрий Дмитриевич? Что-то мне непонятна ваша молчаливая позиция наблюдателя.
Романов пожал плечами:
– Иногда отсутствие реакции – самая хорошая реакция. Ну а если говорить по существу, то… я бы не стал принимать поспешные решения с педсоветом, родительским собранием и прочее. Мне кажется, что вначале нужно выслушать мнение обеих сторон, проанализировать их и только после этого делать какие-то выводы. Особенно в отношении наказания.
Саркастическая улыбка тронула уголки губ Раисы Андреевны.
– Спасибо за ценный совет. Именно так я и намерена поступить. Только знаете что, дорогой Дмитрий Дмитриевич, к школьным проблемам нельзя подходить с привычными мерками, это особый мир, – перешла она на задушевный, слегка нравоучительный тон. – Здесь только дай слабину, сразу усядутся на шею.
– Вы так думаете?
– Поверьте моему многолетнему опыту, – с горькой убежденностью произнесла Раиса Андреевна.
– И моему, – поддержала ее Нина Викторовна.
Ирина Борисовна промолчала и с нарочитой поспешностью принялась готовиться к предстоящему уроку в десятом «А», а вот Лапушка не пожелал прислушаться к мнению маститых коллег.
– А если ребята спросят меня, как я к этому отношусь, пока вы разбираться и анализировать будете? Что мне, в рот воды набрать? Или, может, как девица на выданье, глаза спрятать?
– Если вы сами не можете найти достойного и нужного ответа, то посылайте всех интересующихся ко мне! – отрезала Раиса Андреевна. – Надеюсь, я сумею доходчиво объяснить им, что дисциплину в школе никому нарушать не дозволено. Ни ученикам, ни преподавателям.
Она уже не скрывала, что вялая и в чем-то даже враждебная позиция присутствующих разочаровала ее. Особенно почему-то задело мнение молоденькой математички. Сама воробышек, только что со студенческой скамьи, а туда же – стреляных воробьев учить. Впрочем, если быть до конца откровенной с собой, в данную минуту Раису Андреевну гораздо больше занимал вопрос, кто именно в десятом «Б» подбил всех на бойкот, а не то, как отреагируют остальные ученики на это из ряда вон выходящее событие. В глубине души она была убеждена, что подбил всех на это безобразие Белов. Но одно дело догадываться и совсем другое – располагать неопровержимыми фактами. Тогда бы у нее были развязаны руки. Одним словом, Раисе Андреевне не хватало информации, и она решила навести справки, а заодно, как и предлагал дипломированный специалист-психолог, выслушать другую сторону.
Минут через пять, после того как раздался звонок на второй урок, в приоткрытую дверь директорского кабинета просунулась светлая головка Юли Туполевой.
– Можно, Раиса Андреевна? – осторожно спросила она.
– Ну конечно, я же тебя вызывала. – Раиса Андреевна приветливо улыбнулась.
Вначале она хотела вызвать в кабинет Волкова и Малышеву, из-за которых, собственно, все и началось. Но тут выяснилось, что они сегодня не пришли в школу. Звонки им домой ничего не дали: к телефону никто не подходил. Раиса Андреевна совсем уже было собралась послать секретаршу за журналом, чтобы позвонить родителям провинившихся учеников на работу, но в последнюю минуту решила не спешить, все равно без Клавдии Петровны разговор с родителями не имел смысла. К тому же перед нынешними событиями вчерашние «любовные» недоразумения заметно поблекли. Подумав немного, Раиса Андреевна пригласила к себе Юлю Туполеву, старосту класса.
Юля вошла, присела на стул, на самый краешек. Искоса взглянув на нее, Раиса Андреевна убедилась, что девочка чувствует себя неуверенно. Именно этого Дондурей и добивалась. И ничего сверхоригинального в ее задумке не было. Начни она разбираться со всем классом сразу, каждый бы ощущал рядом плечо товарища. Другое дело разговор с глазу на глаз. Он давал неоспоримые преимущества, ведь у каждого ученика есть свои слабые стороны, и грех было не воспользоваться ими в подобной ситуации.
– Ну как же так можно, Юля! – начала Раиса Андреевна мягким, укоризненным тоном. – Я могла от кого угодно этого ожидать, но только не от тебя. Ты же одна из будущих медалисток. Во всяком случае, мне бы очень хотелось на это надеяться.
Юля опустила голову, прикусила губу. Это был удар ниже пояса, однако пришлось к нему прибегнуть. Раиса Андреевна поднялась, обошла стол и, встав возле Юли, похлопала ее по руке.
– Ну, хорошо, не расстраивайся, я могу тебя понять. Ты просто поддалась чужому внушению. С кем не бывает! – И только Раиса Андреевна собралась задать главный вопрос: «Кто?» – как Юля вскинула голову и произнесла:
– Нет, Раиса Андреевна, меня никто ни в чем не убеждал.
– Не надо никого выгораживать, – потребовала Раиса Андреевна.
– Никого я не выгораживаю. Мы все так решили, когда отметки увидели, нет, в общем, я… наверное, решила это еще раньше, когда Клавдия Петровна ни за что выгнала Волкова с Малышевой. Просто у меня смелости не хватило правильно… по совести поступить. – Юлины щеки от волнения покрылись румянцем. – Понимаете, у нас с Клавдией Петровной с самого начала отношения не сложились. Ну бывает же так, не находят учитель и ученики общего языка.
– Хм-м, – хмыкнула Раиса Андреевна, возвращаясь в кресло.
Задушевного разговора не получалось. Для нее стала большой неожиданностью та твердость, с которой Юля принялась настаивать на своем. А староста, на помощь которой она рассчитывала в первую очередь, говорила прямо– таки удивительные вещи: