— Так она опять к матери убежала, — ответила дежурная, а потом почему-то шепотом, хотя вокруг никого не было, добавила: — Она вообще-то частенько на ночь убегает. А мне что? Уборки-то ночью никакой нет. А у нее дома дел невпроворот! Только уж вы…
— Поняла, я никому ничего не скажу! — заверила я дежурную. — Как она вернется, пришлите ее ко мне. Поговорить мне с ней надо.
— Так она только утром вернется, где-то в полседьмого, — сообщила дежурная.
— Значит, тогда и пришлете! — настойчиво сказала я и пошла к себе.
Вернувшись, я снова надела халат и села в кресло, чтобы допить кофе, а заодно и покурить на ночь. Вдруг один из мониторов ожил, и я чуть кофе не пролила: дверь в комнату Михаила приоткрылась, высунулась его голова, он огляделся и потом тихонько вышел в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. А уж когда я увидела его крадущимся к двери Серебровой, то не выдержала и фыркнула. Дверь люкса открыла Вероника, и Михаил проскользнул внутрь, после чего дверь закрылась. Представив себе рядом в постели Тамару Николаевну и Михаила, я с отвращением поежилась, но потом вспомнила слова Светлова: «Не судите, да не судимы будете!» — и уже спокойно допила кофе. Решив узнать, чего мне ждать дальше, я бросила гадальные кости, и мне выпало: 4 + 36 + 17. Это значило, что, несмотря на трудности, мои дела пойдут так, как надо. «Хорошо бы!» — вздохнула я и легла спать.
Разбудил меня очень осторожный стук в дверь. Взглянув на часы, я поначалу возмутилась, но потом поняла, что это Нина, накинула халат и открыла дверь. Нина оказалась симпатичной, но бесконечно уставшей женщиной лет тридцати, с потухшим взглядом и натруженными руками.
— Вы хотели со мной о чем-то поговорить? — тихо спросила она.
— Да! Проходите, пожалуйста, — пригласила я ее. — Садитесь в кресло! — предложила я. Нина, осторожно присев, вопросительно посмотрела на меня. — Нина! — начала я. — Мне сказали, что у вас тяжело больна мать.
— Да, — кивнула она.
— Наверное, ей постоянно нужно обезболивающее? — В ответ Нина снова кивнула. — Но того, что вы получаете по рецептам, конечно, уже не хватает? — Нина испуганно на меня уставилась. — Да или нет? — спросила я и по тому, как она опустила глаза, поняла, что права. — Значит, не хватает, и вам приходится где-то его доставать. Где?
Нина молчала.
— Тогда я сама скажу! К вам обратился какой-то человек и предложил снабжать вас обезболивающим для матери, если вы согласитесь ему помогать. И просьбы его были на первый взгляд совсем безобидные: добавлять что-то в продукты из пайка, который Антонина Ивановна развозит по номерам. Скорее всего он давал вам уже наполненный чем-то шприц и говорил, кому именно и во что именно нужно впрыснуть эту жидкость. Виктору вы впрыснули слабительное в йогурт, Марине — рвотное в пирожное, а Анатолию — непонятную гадость в «Виту». Так?
Пока я говорила, Нина смотрела на меня широко раскрытыми глазами, а когда я закончила, гневно воскликнула:
— Вы с ума сошли?! Или вы всех по себе судите? Да эти ребятишки ко мне со всей душой отнеслись. Посочувствовали мне! Помогать начали! А я им в ответ такую подлость сделаю? Да как у вас язык-то повернулся мне такое сказать?
— То есть вы утверждаете, что ничего подобного не было? — недоверчиво спросила я.
— Конечно, не было! — выпалила Нина. — Никогда в жизни никому подлостей не делала и впредь не собираюсь! Да вы сами подумайте, какая нормальная женщина на такое пойдет, с двумя дочками и больной матерью на руках? А вдруг там отрава смертельная? А как поймают и посадят? Куда дети отправятся? В детдом? А мать? Оставить ее на руках чужих людей умирать? Ну уж нет! Я своим близким такого не желаю! — распаляясь, почти кричала Нина. — Я еще и сама в состоянии матери на лекарства заработать!
— Наркотики покупаете? — тихо спросила я.
Нина с трудом сглотнула и промолчала.
— Да не нужны мне от вас никакие имена, адреса и пароли! — заверила я ее. — Скажите только: да или нет!
— Да! — тихо выговорила Нина и, посмотрев мне прямо в глаза, спросила: — А вы знаете, что это такое, когда самый родной на свете человек, твоя мама, от боли червяком изворачивается и хрипит, потому что кричать уже не может — голос сорвала. А ты смотришь на нее и ничего не можешь сделать? Вы знаете, что это такое?
— Нет, — опустив глаза, тихо ответила я.
— Вот то-то же! И дай вам бог никогда этого не узнать! — закончила она и сникла.
— Наркотики-то хоть помогают? — спросила я.
— Все чаще колоть приходится, — нехотя ответила Нина. — Врач вчера был и сказал, что уже днями… — Закончить она не смогла и тихонько заплакала.
— Не держите на меня зла, — попросила я. — Это моя работа — найти того, кто конкурсантов травил.
— Да понимаю я, — вытерев глаза, сказала Нина. — Только обидно, что на меня такое подумать могли.
— Ну, извините! — пробормотала я, вставая. — И крепитесь!
Нина только обреченно махнула рукой и вышла.
«Значит, не она», — подумала я, закуривая. Ложиться снова спать было бессмысленно — сон я себе уже разбила, и я, с тоской подумав, что в баре еще никого нет и кофе мне не видать, решила сегодня же купить кофеварку и привезти сюда — неизвестно же, сколько мне здесь торчать придется. Я просмотрела запись с камер, но увидела только возвращавшегося в свой номер Михаила. А больше за ночь ничего интересного не произошло.
Покончив со своими утренними делами, я пошла на завтрак, который был сервирован в банкетном зале. Вероника и Сереброва с довольным видом сытой кошки уже сидели за своим столом. Я решила выполнить данное Светлову обещание, подошла к ним и сказала:
— Здравствуйте, Тамара Николаевна. Я хотела бы извиниться перед вами за то, что вчера была так не сдержанна. Просто порученное мне дело оказалось очень запутанным, а сроки ограничены. Вот я и сорвалась на ни в чем не повинного человека.
Последние слова дались мне не без труда — я вспомнила ночной визит к ней Михаила.
— Да бог с вами! — улыбнулась Сереброва. — У каждого из нас своя работа, и еще неизвестно, у кого она сложнее. А что, дело действительно такое серьезное?
— Более чем, — кратко ответила я.
— Тогда, может быть, Вероника вам чем-то сможет помочь?
— Спасибо за предложение, но я постараюсь справиться сама, — отказалась я. — Однако если вдруг… То я обязательно обращусь.
— И не стесняйтесь, — добавила Сереброва.
Я снова села вместе со Светловым.
— Доброе утро! — сказала я дежурную фразу, на что Леонид Ильич, вздохнув, ответил:
— Главное, чтобы день тоже был добрым!
— Нам с вами остается на это только надеяться, — философски заметила я.
Вскоре в зале появились конкурсанты, причем Евгений и Полина заметно нервничали, Иван изо всех сил старался развеселить девушку, а у Михаила вид был, как всегда, наглый и самоуверенный. «Интересно, чем закончится сегодняшний тур? — подумала я. — Но чем бы он ни закончился, по его результатам уже можно будет определиться точнее — кого стоит плотно пасти».