Едва сдержавшись, чтобы не выругаться, я откашлялась и сказала:
— Надо понимать, никто из вас не знает, кто позаимствовал ключ? Я права?
Обе женщины покивали головами, а Пашьян яростно выругался.
— Черт-те что и сбоку бантик! Ну и порядки в вашей гостинице! — не выдержала я. — Просто налюбоваться не могу!
— Это не могут быть наши! — стоял на своем Арам Хачатурович. — Никто на это не пойдет и ни за какие деньги! Я лично всех собрал и предупредил, что!..
— Вы об этом уже говорили! — заметила я. — Хорошо! Предположим, это не ваши, кто тогда? Как сюда мог попасть посторонний человек?
— Мог через ресторан, — предположил он.
— Вполне, — согласилась я. — Зашла туда через уличный вход женщина с пакетом, села, заказала что-нибудь, а потом прошла в гостиницу через внутренние двери. На лестнице надела халат, достала из пакета полотенце, пакет свернула и спрятала в карман, а потом под видом горничной прошла на этаж. Здесь открыла заранее украденным ключом дверь, впрыснула из шприца отраву, взяла грязное полотенце и вышла как ни в чем не бывало. А… — Тут меня осенило, и я спросила у дежурной: — Какая это была по счету серия?
— Сто вторая.
— А эту жвачку для мозгов показывают всегда в одно и то же время, так что преступница была уверена, что все будут увлеченно смотреть телевизор и на нее внимания не обратят. Значит, она была здесь не один раз и хорошо знает местные порядки. Да, это реально! — задумчиво сказала я.
— А еще какая-нибудь из проживающих могла, — подсказала мне дежурная.
— Жить в этой гостинице столько времени? — удивилась я.
— Ну зачем же столько времени? — отведя глаза, сказала она. — Бывает, что люди на полсутки номер снимают.
— Если им любовью больше заняться негде, — догадалась я и повернулась к Пашьяну, который, услышав последние слова, аж побагровел. — Давайте-ка, Арам Хачатурович, так договоримся. Двери из ресторана в гостиницу закрыть намертво и никого не пропускать! Устройте там ремонт, например! Пусть все через улицу ходят! Ничего! Не зима на дворе! Перебьются!
— Сделаю немедленно! — пообещал он. — Но ведь бывает, что еду в номера заказывают. Как же официанты проходить будут?
— А вы дайте ключ от этой двери доверенному человеку и предупредите, чтобы он пропускал только тех, кого лично знает, а обо всех посторонних, кто попытается пройти, тут же докладывал вам. — Пашьян согласно кивнул, а я продолжила: — Далее! Предупредите на регистрации, чтобы на короткое время больше номера не сдавали. А у тех, кто к кому-нибудь в гости идет, обязательно брали паспорта и официально выписывали пропуск.
— Но у нас тут еще парикмахерская, фитнес-центр и сауна, — возразил он. — Люди же туда тоже приходят!
— И тоже могут пройти наверх, — закончила я и спросила: — А закрыть их на эти несколько дней нельзя?
— Хозяин на это никогда не согласится! Клиенту стоит только раз отказать, так он быстро уйдет и больше не вернется. А у нас здесь бассейн рядом, и там те же услуги предлагают. Нет! Он на это не пойдет! — уверенно сказал Пашьян и предложил: — А может, я парня толкового посажу, чтобы он за всеми женщинами, что сюда приходить будут, следил?
— Двое уже доследились! — сердито буркнула я, но потом согласилась: — Хорошо, посадите! Хуже не будет! — Пашьян тут же достал телефон, а я сказала: — Сейчас отвезу бутылки на экспертизу, а потом у меня кое с кем намечена задушевная беседа.
Быстро доехав до Кирьянова, я без проблем прошла к нему, благо меня там уже каждая собака знала, и, войдя в кабинет, устало опустилась на стул.
— Ну, хвались! — насмешливо сказал он.
— Володя! Предупреждаю, что без кофе я злая! — сварливо сказала я. — А уж от таких событий, что на меня свалились, тем более!
— Бедолага ты моя! — вздохнул он. — Пошли! — Кирьянов поднялся из-за стола. — Сейчас отдадим в лабораторию твою добычу, и, пока они колдовать будут, я тебя кофе напою. Или ты из кофеварки брезгуешь?
— На безрыбье!.. — обреченно махнула рукой я, поднимаясь и выходя за ним. — Только нет у меня сейчас времени на кофе!
В лаборатории Кирьянов с порога сказал:
— Генка! Я к тебе сейчас неофициально.
— Это всегда радует, — отозвался, не поворачиваясь, какой-то мужчина у окна. — А то от твоих официальных визитов у нас сплошная головная боль.
— Не слышу радости в голосе! — возмутился Володя. — Я тебе калым привел! — И мужчина, повернувшись, заинтересованно уставился на меня.
Я вручила ему свой сверток, и он, надев перчатки, развернул полотенце.
— В одной из этих бутылок есть какая-то медикаментозная гадость, которая, как я поняла, очень сильно понижает давление. Причем концентрация там убойная, раз здорового парня с ног свалила, — заметила я.
— Полюбопытствуем! — сказал эксперт и, повернув к себе штатив с сильным увеличительным стеклом, начал рассматривать бутылки. — Ну, я могу сказать вам прямо сейчас, что указанную гадость влили туда с помощью обыкновенного шприца. — Он показал мне прокол на стенке одной из бутылок почти под пробкой, а потом спросил: — Официального заключения, как я понимаю, вам не требуется?
— Не требуется! — кивнула я.
— Ну, тогда я результат Володьке сообщу, а он уже с вами свяжется. Идет? — спросил он.
— Вполне! — согласилась я.
Когда мы с Кирей вышли в коридор, я спросила его:
— Ста долларов хватит?
— Не порть мне людей! — возмутился он. — Бутылки коньяка будет вполне достаточно!
— Ну, тогда я его тебе завезу! — пообещала я.
Вернувшись в гостиницу, я поднялась прямо на пятый этаж и постучала в номер Серебровой. Вероника открыла мне дверь и, заметив неласковое выражение моего лица, понимающе кинула. Сидевшая перед телевизором Тамара Николаевна обернулась, чтобы узнать, кто пришел, и, встретив мой сердитый взгляд, заметно побледнела.
— Ну-с, Тамара Николаевна! — начала я, без приглашения садясь в кресло по другую сторону журнального столика. — И кого же вы осчастливили новостью о том, что первое место занял Михаил? Его недавно с рухнувшим на нули давлением отвезли в больницу.
— Как?! — воскликнула она. — И он тоже?
— Тоже! Тоже! — подтвердила я. — Ну, так кому же вы рассказали о результатах тура?
— Никому! — с испуганным удивлением в голосе заверила меня Сереброва.
— Позвольте вам не поверить! — иронично сказала я. — Результат знали мы трое: вы, Глаха и я. Я ведь специально вела себя так, чтобы спровоцировать членов жюри на уход и этим сузить круг подозреваемых. Так что вы, Вероника, — я обратилась к ней, — глубоко заблуждались на мой счет. Поверьте, когда надо, я умею быть очень гибкой, но бывают случаи, когда грубая нахрапистость куда полезней вежливой гибкости и галантерейной галантности. — Тут я снова повернулась к Серебровой и продолжила: — Вот у меня и осталось всего два человека: Глаха и вы. Глаха отпала, и остались только вы, Тамара Николаевна!