— Значит, он хотел вернуться к Лене, — задумчиво произнесла Карина, глядя в сторону. — Но не повинился, а выдвинул обвинения, соврал про беременность и что вы будете жить вместе. Не понимаю, зачем? Странно…

— Я не все вам рассказала… — робко подала голос Аннушка.

— Что еще? — насторожилась Карина, беря в рот сигарету. Нет, в ближайшее время бросить курить не удастся.

— Когда это случилось, то есть на следующий день после их смерти, ко мне в общежитие приехал Подсолнух. Он сказал… сказал, что…

— Говори, что сказал этот мерзавец, — приказала Карина, так как девушку душили слезы, а раз Подсолнух приезжал к Анне, значит, замыслил какую-то пакость.

— Сказал, что видел, как я подходила к реквизиторскому столу и брала бокал… Бокал и кувшин Лена Ушакова вынесла потом на сцену, они выпили напиток…

— Что?!! А ты подходила к столу? Бокал брала?

— Да, — призналась Анна. — Я налила в бокал напитка из кувшина и запила таблетку, у меня болела голова, затем поставила бокал на место, и все. Но… дело в том, что…

— В чем еще дело? — нетерпеливо спросила Карина.

— Он встретил меня в тот день, когда Виталий ушел…

— Из тебя слова клещами вытягивать надо. Кто встретил?

— Подсолнух. Я плакала на улице, он подошел и поинтересовался, почему я плачу.

— Погоди, а как он оказался у общежития? Что он там делал?

— Возле общежития живут Нонна и Гриша Башмаковы, он часто к ним приезжает. Понимаете, я сглупила и рассказала ему, что Виталий ушел от меня к жене. А вчера он сказал, что следствие очень заинтересует этот факт, так как у меня был мотив…

— Какой мотив?

— Убить Ушаковых. Из ревности. И он уверен, что именно я подсыпала яд, но пообещал, что никому не скажет об этом, если я буду вести себя разумно. А я не подсыпала…

«Хорошенький поворотик», — отметила про себя Карина. Ревность — это действительно мотив для неуравновешенной личности, но Анну нельзя назвать такой. И в то же время опыт подсказывал: люди часто бывают непредсказуемы. Но Подсолнух ее шантажировал, что же ему нужно?

— В чем заключается твоя разумность? — после длинной паузы спросила Карина.

— Не объяснил. Лишь намекнул, чтобы я внимательно ловила каждое слово Юлиана Швеца, а потом докладывала ему.

— Угу, значит, Сеня затеял интригу против Юлика. Два паука в одной банке не уживутся. Но ведь Подсолнух вроде бы дружит с Юликом.

— И я так думала. Карина Глебовна, что же мне делать? Я не сыпала яд, клянусь.

Карина пристально, прищурив глаза, изучала Аннушку. Внешность обманчива, о, как обманчива. Эта девочка не постеснялась однажды пойти на подлость, связавшись с Виталиком. В сущности, всякое случается, сама по себе связь возможна, раз уж их переклинило, но не в тот момент, когда Ленку замучили суды и гонения. Анна попросту успешно добивала ее. В этом и была подлость, по мнению Карины. Но отравительница… не убедительно.

— Что же мне делать? — повторила Анна, глядя на нее с надеждой.

— Рассказать все следователю.

— Нет! — отрицательно замотала головой Анна. — Я стану подозреваемой. Нет!

— Это глупо. Надо рассказать, там не дураки работают.

— Пожалуйста, умоляю вас, не говорите. Я боюсь.

— Анна, подумай, во что это может вылиться. Тебя еще кто-нибудь мог заметить у стола, ты такой вариант не проворачивала?

— Но я тоже видела! — воскликнула отчаянно Анна.

— И что же ты видела? — заинтересованно прищурилась Карина.

— В антракте на сцене никого не было, а я не пошла в гримерку, потому что не могла находиться там с Еленой Ушаковой. Вы, наверное, не поверите, но… мне было стыдно… В общем, я стояла за задником, вернее, сидела на батарее. Вдруг услышала осторожные шаги, выглянула из-за задника. Швец остановился у стола. Что он там делал, я не заметила, но… он увидел меня, испугался или смутился — не знаю, пробормотал что-то под нос и ушел со сцены через выход, который ведет в зрительный зал.

— Так… Интересно. Ты хоть понимаешь, что у Юлика более веский мотив убить Ушакова? Если только представить Виталика рядом с Мессалиной, где будет Юлик?

— А Лену? Зачем ему убивать и ее?

— А ведь такая мысль у меня сегодня уже мелькала, — Карина говорила как бы сама с собой. Следующая фраза предназначалась Анне: — Ты должна все рассказать следователю. И как можно быстрее.

— Нет, — уже менее категорично сказала Аннушка.

— Аня, — впервые за их долгую беседу Карина обратилась к ней мягко, — в театре убили троих человек. Ты вдумайся в это слово: убили! Убийцу следует искать среди тех, кто работает в театре, кто подходил к столу…

— Вы думаете, это Швец? — пролепетала девушка, задрожав. До нее постепенно доходило, что Юлик захочет убрать свидетельницу.

— Я не могу называть кого-то конкретно. Но даже тебя нельзя исключить… Поэтому, если ты не виновата, иди к следователю. Анна, не следователя бойся…

— Хорошо, я подумаю. Карина Глебовна, вы не могли бы дать мне денег на похороны? В театре собирают, но этого будет мало. А я отдам. Не сразу, в течение года.

— Иди и думай, о чем я тебя предупредила, — встала Карина. — А похороны… Давай сделаем так. Я сегодня же переговорю в клубе, надеюсь убедить всех и собрать деньги. А ты все счета принеси мне. Прикинь, сколько будет людей, закажи поминки в кафе. И этот счет принесешь. А теперь иди.

— Спасибо, — поблагодарила Аннушка. — Огромное вам спасибо… Я никогда не забуду… До свидания…

Карина осталась одна. Сумерки заполнили кабинет, а она думала, курила. Значит, двое точно подходили к столу, а Подсолнух шантажировал Анну. Подсолнух определенно имеет свой интерес в этой смертельной истории. А вот какой — неизвестно.

— Нет, я с такой загадкой не справлюсь. Если Анна в ближайшие дни не пойдет к следователю, я сама расскажу… как же его? Степан! Да, расскажу Степану.

2

Под покровом темноты из двенадцатиэтажки вышли довольная Яна, недовольный Степа и сонный Костя, который, вдохнув свежего воздуха, томно застонал. Сели в машину к Толику. Заречный бросил сверток Косте и приказал:

— Переодевайся.

Развернув сверток, Костя ахнул:

— В это?!! Да эти шмотки воняют, как… как…

— На чердаке валялись, — сказал Толик. — Заплесневели малость.

— Надевай, — буркнул Степа.

Костя брезгливо напялил на себя старую рубашку, драный свитер, брюки в каких-то разводах. Сверху надел пальто с каракулевым воротником, в довершение взгромоздил шапку-ушанку из меха неизвестного животного. Наотрез отказался снять носки и надеть ботинки на босые ноги. Когда Костя оповестил, что готов, Яна, взглянув на него, залилась смехом.