Митя понял слова женщины по-своему:
– Ты будешь работать нашей мамой?
– Что-то в этом роде. – Улыбнулась Ситенкова и добавила: – И надеюсь, вы все мне будете в этом помогать. А теперь собирайте портфели. Вам пора в школу, а мне на работу.
Они спускались с Вороньего холма. Лена смотрела, как ребята дружно вышагивают вместе, и впервые за много лет ощутила себя если и не счастливой, то спокойной и умиротворенной. Она неожиданно не только вновь обрела дочь, но стала необходимой и этим мальчишкам. Они, как и ее Ирочка, потеряли отцов на войне, и общее горе роднило женщину с чужими детьми. Еще она думала о Голеневе. Он ей показался очень странным. Вчера, когда уходил, оставил ей конверт с деньгами. В нем оказалось десять бумажек по сто долларов. Лена однажды уже приняла от заведующей отделением психбольницы американские деньги и понимала, что Олег выдал слишком много. В школе она получала зарплату в рублях, но если их пересчитать по курсу, выходило долларов тридцать. А здесь целая тысяча! В девяносто первом году это были огромные деньги. «Я прекрасно прокормлю ребят и на двести», – сказала она афганцу.
«На питание и одежду детей я буду выдавать отдельно, а это ваша зарплата за месяц», – ответил Голенев и никаких возражений слушать не стал. Когда он ушел, Лену долго не оставляло ощущение неловкости, а потом решила: «Раз он может за мою работу столько платить, пусть платит. Деньги лишними не бывают. Но жить я буду, как привыкла. Скромно, без всяких ненужных расходов. Если он поймет, что переплатил, я ему их верну». Эта мысль ее успокоила, и она о деньгах больше не думала. Но сам бывший афганец ее заинтересовал. Таких мужчин она раньше не видела
Алексей Михайлович Нелидов после отъезда Голенева из Бирюзовска три дня думал, а на четвертый согласился принять в кооператив два отеля на берегу моря. Оформив необходимые бумаги, он взял супругу и отправился осматривать новые владения. Нине Петровне Нелидов хотел поручить руководство отелями. Такой ответственности женщина испугалась, но муж настоял. Поэтому ехала она с ним не в качестве жены, а в роли будущего директора.
Отель «Парус» состоял из двух корпусов – главного в пять этажей и двухэтажного спального. Оба здания окружала эквалиптовая роща, в которой имелось несколько беседок и один живописный грот с фонтаном. И беседки и грот требовали ремонта, а фонтан не работал вовсе.
– Господи, как все запущено. – Ужаснулась Нина Петровна словами известного прикола. Но супруга кооператора и не думала шутить. Фраза вылетела из ее уст совершенно искренне.
– Подожди переживать, починить фонтан и беседки можно за два дня. – Успокоил ее Нелидов: – Давай поглядим, что еще предстоит сделать…
Сопровождавший их комендант пансионата Курочкин, круглолицый розовощекий мужчина, складывающий губки бантиком, неожиданно захихикал.
– Что вас так развеселило, Валентин Константинович? – Полюбопытствовал Нелидов.
Курочкин прокашлялся и перестал смеяться:
– Если говорить о ремонте, начинать надо не с фонтана, а с бойлерной и кухни. Горячей воды у нас уже месяц нет, а главная плита того гляди развалится. Канализация в аварийном состоянии. Раз в неделю подвалы затоплены. Бывший директор «Паруса», Усманов, эпидемстанцию, можно сказать, на зарплате держал. Иначе нас бы давно прикрыли.
Нелидов остановился и внимательно посмотрел Курочкину в глаза:
– Вы хотите у меня работать? – Губки коменданта снова сложились бантиком: – Не слышу ответа? – Поторопил Нелидов.
– Как не хотеть. Мне еще девять лет до пенсии, а в нашем городе вакансий немного…
– Тогда идите к себе в кабинет, берите лист бумаги и пишите все, что требует ремонта, реконструкции или замены. Если что-либо упустите, и я это по ходу дела обнаружу, тут же будете уволены.
Курочкин надулся:
– Тут сразу не скажешь. Дайте мне время.
– Сколько вам нужно? – Поинтересовался Нелидов.
– Неделю дайте.
– Что же ты за комендант, если не знаешь своего хозяйства. – Пристыдила Курочкина Нина Петровна.
– Попрошу не обобщать. – Обиделся Курочкин: – Требования прежнего руководства я знал. Узнаю новые, буду действовать согласно им. Хозяева бывают разные. У одного отсутствие горячей воды считается временным неудобством, у другого это ЧП. Так что давайте сразу договоримся, если вы хотите довести пансионат до ума, я с вами. Но дайте обмозговать…
– Хорошо, даю вам неделю. – Согласился Нелидов и обратился к жене: – Не вижу, Ниночка, смысла продолжать осмотр. Приедем через неделю и вместе со списком Курочкина пройдемся по всему комплексу.
Так и не закончив обход «Паруса», Нелидовы направились в пансионат «Дружба». И здесь ремонта требовали не только часы, о которых волновался Голенев. Но, в отличие от коменданта Курочкина, у администратора Лидии Васильевны Новогрудской давно имелся список необходимых работ.
Нелидовы вернулись домой, и Алексей Михайлович уединился в кабинете, чтобы прикинуть, во что выльется реконструкция полученной от города недвижимости. Не имея точных данных по «Парусу», он все же решил приблизительно посчитать расходы. Супруга давно накрыла стол, а он все сидел, манипулируя калькулятором. Вышел в столовую, когда ужин уже остыл.
– Чего нахмурился? – Отметив скучную физиономию Алексея Михайловича, поинтересовалась Нина Петровна.
– Похоже, я сделал глупость. – Сообщил супруг.
– Не потянешь ремонт?
– Не потяну. – Признался Нелидов.
– Возьми кредит.
– Ссуда сейчас не выход. Рубль каждый день прыгает. А в долларах банк не даст.
– Что же делать?
– Надо советоваться с Олегом. Он мой единственный акционер. Если не пожалеет свои личные деньги, может быть, и выкрутимся.
Нина Петровна положила на тарелку мужа фаршированный кабачок и подвинула к нему сметану:
– Поешь и звони Олегу.
– Нет, Ниночка, я слетаю к нему. По телефону всего не скажешь… – Ответил Нелидов, машинально орудуя вилкой.
– Рюмку выпьешь?
– Нет, милая, не хочу. Приготовь мой чемоданчик, завтра первым рейсом в Москву.
– Давно я тебя в дорогу не собирала. – Вздохнула женщина. Прожив жизнь с офицером-подводником, она сохранила в душе ощущение проводов в дальний рейс. Это было ощущение не из приятных. Даже в мирное время она никогда не была уверена в его возвращении. Нина Петровна хорошо знала – подводные лодки иногда не всплывают.
В кабинете дым стоял коромыслом. Постников нервно ходил от стола к двери, не прекращая курить. Он уже смолил третью сигарету, прикуривая одну от другой.
– Это же бред! Какое мне дело, что, так сказать, подумают люди?!
Голенев сидел в кресле и молчал. Он уже высказал свои аргументы и ждал, когда друг детства их переварит.