В комнате Аглаи всё было без изменений. Охранник – на стуле в углу, в той же позе и даже с тем же выражением лица, и пленница с зарёванным личиком, сидящая на кровати. Она встрепенулась, увидев Лику, подняла опущенные руки с колен, привстала, чтобы обнять подругу, потом вспомнила, что это запрещено, и села обратно. Улыбнулась подруге, как всегда, немного грустно.

– Привет, подруга! – задорно сказала Лика и села на другой конец кровати. – Как жизнь?

Аглая вопросительно посмотрела на неё: «Издеваешься, да?»

– Ну ничего, скоро всё наладится, – невозмутимо продолжила певица и легким жестом убрала с плеча прядь волос.

Аглая опять удивлённо посмотрела на подругу, охранник никак не выразил своего отношения к разговору. Вид у неё был измученный, истощённый. В ней трудно было узнать ту весёлую озорную девушку, которой она была какую-то неделю назад. Постоянный стресс и чувство вины, боль и переживания за отца сделали своё дело. Состояние Сергея Борисова, как Аглае сообщили, постепенно улучшалось, но на её положении это никак не сказывалось. Более того, интриги в Профсоюзе магов раскручивались не в её пользу. Алексей Бахрушев смог ей позвонить только один раз, а потом вынужден был уехать в зону боевых действий. Произошедшее с Борисовым, конечно, плохо отразилось на магическом противостоянии с Южной Колонией, но было переносимой потерей. Пока лидер магов лежал без сознания, его подчинённые из тех, кто остался в Городе, а не отправился воевать, думали, как поступить с Аглаей. После долгих переговоров было решено отдать её под суд. Уже была назначена дата начала разбирательств, когда некоторые члены Профсоюза решили, что Аглаю надо лишить магического браслета, на время разумеется. Аглаю это добило.

«Что сделали с девочкой, суки?! – с мрачной злобой подумала Лика. – Ну ничего, вы у меня ещё поплачете».

– Ну что, подруга, – продолжила она вслух. – Хочу сказать, что все тебя в театре ждут. Передают привет. Без тебя и вправду грустно стало. И трудно. Иногда очень нужен твой совет. Вот помнишь там…

Лика закрыла глаза, сконцентрировалась, прошептала губами пару слов и начертила в воздухе знак, который тут же засиял синим льдистым светом. Лика сделала круговое движение кистью, знак словно налился цветом, но тут же растёкся-растворился в воздухе. Охранник в комнате, который уже хотел было встать, вдруг замер и повалился на цветистый ковёр у кровати девушки. Дверь с шумом открылась, в комнату вбежал ещё один охранник, из тех, что дежурили в гостиной, и тоже рухнул на пол. Лика держала руки вытянув перед собой, ладонями друг к другу, между ними проступало еле заметное синее свечение. Девушка была вся напряжена, на лбу выступили капельки пота, тело дрожало. Из соседних комнат, наконец, послышался звук падения двух тел. Тогда Лика опустила руки и без сил повалилась на кровать.

– Ты что сделала? – взвизгнула Аглая, вскакивая.

– Усыпила их, – ответила Лика. – Собирайся, у нас мало времени.

– Как? Ты что, зачем?

– Теперь ты свободна, нечего тебе здесь делать, в этой тюрьме.

– Это не тюрьма, скоро все разберутся, и меня выпустят, – выпалила Аглая и сама не поверила в то, что сказала.

– Послушай, Ага, – Лика поднялась, обняла девочку. – Они тебя изведут. Пошли к бесам этих тюремщиков из Профсоюза.

– Отец поправится, он добьётся, чтобы меня выпустили, – с трудом веря своим словам, выговорила Аглая.

– Конечно, тебя выпустят, и с отцом твоим всё будет нормально, он разгонит этих интриганов. Они у него по струнке ходить будут. А пока ты должна отдохнуть, желательно в другом месте.

– А если… – Аглая сглотнула комок в горле.

– Никаких «если»! – Лика запнулась, подбирая слова. – В любом случае, скоро вернётся Виктор и нормальные маги, не из тех, что штаны в кабинетах просиживают. Они тебя защитят, и всё будет нормально, поверь. А теперь собирайся.

– Что я должна сделать?

– Взять свои вещи, только самое необходимое, и надеть что-нибудь неброское. Пойдёшь вот сюда: на, держи рисунок как пройти, только потом сожги. Я тебе квартирку подыскала. Поживешь там немного, пока вся заваруха не кончится, а там разберёмся. Договорились?

– Угу, – Аглая кивнула и улыбнулась, уже веселее.

– Вот и замечательно, – обрадовалась Лика. – А сейчас ты должна усыпить меня. Понимаешь, о чём я?

– Конечно. Закрой глаза. Сейчас всё сделаю.

7. Засада

Мы с Виталиком сидели в круге притоптанной травы, вдалеке от чёрного пепелища и сухих зарослей рахиля, там, куда ветер не приносил запах гари и вонь, и смотрели на заходящее солнце. Виталик вздохнул, спросил:

– Вить, ты веришь в приметы?

– Почти нет. Зачем? Не вижу смысла. А что такое?

– Говорят, если закат красный, это к хорошей погоде. Солнечной и безветренной. Нам такая не подходит. А ещё болтают, что крови много льётся, если закат красный.

Виталик криво усмехнулся, я тоже улыбнулся, глядя на красную полосу горизонта. Нам пришла информация о том, как началась война. Оказалось, гарнизоны застав Факторий и Зелёного Города не стали ждать подхода основных сил и ударили по южанам. Те ожидали атаки через неделю, в крайнем случае через четыре дня. А наши войска и факторцы заранее покинули заставы и начали выдвигаться к Южной Колонии. Южане, понятно, этим не слишком обеспокоились. Чего им – граница под надёжной «сигнализацией», заслоны против противника выставлены, основные силы противника еще не выдвинулись. А тут силами нашего отряда был уничтожен источник магической силы Колонии. Южане ударились в панику и толковую оборону организовать не смогли. Бойцы из застав моментально окружили и уничтожили авангарды южан и с ходу овладели несколькими укреплёнными пунктами. И вдобавок четыре наши разведгруппы, как заноза в заднице, находятся в глубине Южной Колонии. Рогачёв с Говоровым обязательно вскоре этим воспользуются. А пока мы отдыхали.

– Я знаешь что подумал, Вить?

– Что?

– Тебе ведь всегда было плевать на то, как мы нелюдь используем?

– Ну да.

– Мне, честно говоря, тоже, но вот что получается: мы поступаем так же, как и тот демон. Даже цели у нас одинаковые. Южанин высасывает магическую энергию из людей, а мы нелюдей заставляем добывать уголь и торф, а из него получаем электричество. Только и отличаемся тем, что демон людей гробит, а мы – нелюдь. Но раньше это были наши враги, ублюдочные дикари – нелюдь, одним словом. А теперь мы вроде как с ними дружим, и они вроде такие же, как мы. Что тогда получается?

Виталик глянул на меня своими ясными голубыми глазами, лучи заходящего солнца освещали его левую щёку, густые тёмно-русые волосы, нос с горбинкой. Правая сторона лица осталась в тени. Виталик всегда был склонен к поиску смыслов в чём-либо. Даже излишне, на мой взгляд.

– Ты неправ, Виталь, – покачал я головой, – так можно сказать про что угодно, что кто-то за его счёт живёт. А вообще, знаешь, Сэнсэй однажды сказал мне одну хорошую вещь, полгода назад в лесу, у переправы через Серебряную, когда меня чуть не убили. Хочешь повторю?