— Тогда жди, — сказал он, и опять пошли помехи, — Что нового в школе, солнышко? Расскажи мне, как ты живешь.
Я присела на край кровати.
— Ну… сегодня вечером участвовала в конкурсе, и, похоже, меня возьмут в любительскую балетную труппу.
Последовала долгая пауза.
— В балетную труппу? В самом деле? Не знал, что ты увлекаешься балетом.
Не знал! Да почти с рождения!
— Увлекаюсь, — сказала я.
— Извини, зайчик, такая плохая связь. Придется пожелать тебе спокойной ночи.
— Я… рада, что ты позвонил, — прокричала я в трубку.
И тут я задала ему вопрос. Я должна была это сделать. Сама не знаю, почему. Я понимала, что это глупо. Что отец подумает, я немного того.
Но я должна была… должна была спросить, пока он не отключился.
Я встала.
— Можно мне задать тебе один вопрос? Но ты пообещай, что не будешь надо мной смеяться, — прокричала я.
— Что? А, ну да, конечно, валяй, спрашивай.
— Отец… Во мне есть что-нибудь странное? Я обладаю какими-то сверхъестественными способностями?
Новый взрыв помех на другом конце. Я вдавила трубку в ухо.
Что он сказал? Что ответил мне?
— Я не могу об этом говорить.
Именно так он сказал?
Неужели так?
Нет, я просто не расслышала.
— Папа! Папа! — крикнула я. — Ты меня слышишь? Что ты сказал?
Молчание.
— Папа! Папа!
Связь прекратилась.
Я уставилась на телефон. Наверняка я не расслышала. Наверняка неправильно поняла его.
«Я не могу об этом говорить».
Нет, так не годится.
Что это за ответ?
На следующий день я перед уроками встретила в раздевалке Глена.
— Как дела? — спросила я.
— Нормально, — он захлопнул дверцу своего шкафчика.
Я поправила на спине рюкзак.
— Ты сейчас куда? Что у вас первым уроком?
Его глаза нервно бегали по сторонам, будто он искал, с кем бы еще поговорить.
— Музыкальная культура, — ответил он. — Ладно. Мне надо идти.
Он схватил за лямки свой рюкзак и поспешил на урок.
Куда девалось его дружелюбие?
Кажется, он боится меня, вдруг поняла я.
В другом конце коридора я увидела Марчи и Дину, глядящих в мою сторону. Когда я помахала им, они отвернулись. Но я все равно направилась к ним.
— Эй, привет!
Я все еще думала о том, как сухо со мной разговаривал Глен. Но постаралась сделать веселое лицо.
— Какая клевая жилетка, — сказала я Марчи. — И цвет потрясный.
Не ответив, Марчи бросила быстрый взгляд на Дину.
— Ты что-нибудь узнала о Джилли? — спросила Дина.
— Пока нет, — сказала я, оглядывая коридор. — Спрошу одну из ее сестер, когда они придут.
Они обе холодно кивнули. А потом повернулись и пошли.
— Вчера вечером — это был такой ужас, — крикнула я им в спины.
Марчи обернулась ко мне. Ее бледные щеки вспыхнули. Горящие глаза поймали мой взгляд.
— Почему Джилли вчера сказала про тебя это, Мэгги?
Я сглотнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему Джилли обвинила тебя в том, что случилось? Почему она сказала, что в тебе зло?
— Не знаю! — выкрикнула я. — Не знаю я, почему она так сказала! Правда не знаю! Вы должны мне поверить!
Они обе лишь молча смотрели на меня. Как будто я была каким-то лабораторным образцом, странным существом с другой планеты.
Они больше не сказали ни слова. Просто повернулись и ушли.
А я осталась стоять посреди коридора, тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем. Мне было так плохо. Я чувствовала, как слезы горячими ручейками текут по моим щекам.
Значит, Марчи и Дина поверили словам Джилли.
И Глен думает, что я что-то сотворила с Джилли, чтобы в балетную труппу взяли меня.
Как они могут верить в такую чушь, в такую кошмарную чепуху?
Заметив идущую по коридору Джеки, я очень обрадовалась: хоть одно дружеское лицо! Мне захотелось подбежать и обнять ее.
Утирая слезы обеими руками, я бросилась к ней.
— Джеки, привет! Как Джилли? — крикнула я.
Она пожала плечами.
— Думаю, неплохо. В том смысле, что могло быть гораздо хуже.
— А что сказал доктор? — спросила я с замиранием сердца.
Джеки вздохнула.
— Ну… у нее серьезное растяжение в щиколотке. И два ушибленных ребра.
— Ох, надо же! А она… дома? — спросила я.
Джеки покачала головой, и ее длинные темные волосы высвободились из-под фиолетовой пуховой куртки.
— Пока нет. Врачи хотят еще понаблюдать за ней. Но, может быть, сегодня к вечеру ее выпишут.
Расстегнув на куртке молнию, Джеки направилась к своему шкафчику.
— Все это так странно, — сказала она. — Как она могла раскрутиться настолько, что не сумела остановиться? Бред какой-то…
— Я хочу… повидать ее, — с запинкой проговорила я.
Джеки уже открыла шкафчик. И присела на корточки, чтобы взять со дна несколько учебников. Но при этих словах обернулась и посмотрела на меня.
Не очень удачная мысль, — сказала она, хмуря брови.
Я открыла было рот, но слова застряли у меня в горле.
— Она обвиняет тебя, — сказала Джеки, вставая. — Думает, что ты заколдовала ее каким-то заклятьем. Чтобы она раскрутилась до потери контроля над собой.
— Но это же абсурд! — вскрикнула я.
Несколько ребят повернулись и уставились на меня.
— Да, конечно, — сказала Джеки. И опять вздохнула. — Но Джилли все время твердит о той гадалке с ярмарки. Без конца повторяет, что гадалка не шутила — она сказала правду. И Джилли считает, что эта история с ней вчера тому доказательство.
— Но… но… — заикалась я.
— Врачи пытались объяснить Джилли, — продолжала Джеки, — пытались убедить, что, вероятно, она вчера слишком разволновалась. Хотела показать всем, как она прекрасно танцует, и раскрутилась так, что не смогла остановиться.
— Да, скорее всего так и было, — прошептала я. У меня вдруг перехватило горло, во рту пересохло.