– Почему ты мне перечишь? – спрашивал Виссарион свою спутницу очень недовольным тоном.
– Я тебе не перечу, но пойми: это недопустимо! Ты не просишь меня остаться у тебя, ты требуешь! Виссарион, так нельзя…
– Как – так? Как – так? Что такого особенного я сказал? Я просто попросил тебя остаться у меня на ночь. Почему из всего ты делаешь проблему?
– Виссарион, я тебе уже говорила: мои родители не поймут этого, они будут против…
– А зачем ты вообще спрашиваешь родителей?
– Как? Они мои папа с мамой, я не могу не спрашивать их, я живу с ними… Мне что, просто не приходить домой, и все? Они же будут волноваться!
– Ты уже взрослая девочка, Кролик, ты сама можешь решать, как тебе жить!
– Я уже взрослая, но не совсем еще самостоятельная, я завишу от родителей, – пыталась оправдаться Света, но Виссариона это только сильнее злило.
– Слушай, тебе не тринадцать лет! Ты школу окончила, в институт поступила…
– Вот именно. Мне не тринадцать, но и не тридцать. Мне еще предстоит учиться в институте целых пять лет. Родители кормят меня, я живу в их квартире, я не могу так поступить с ними…
– Как – так? Как – так? – почти кричал Кинделия-младший.
– Я не могу не считаться с их мнением…
– Ха! «Их мнение…» Когда мне исполнилось семнадцать, отец предоставил мне полную свободу. Он сказал: «Все, Виссарион! Ты получил аттестат, теперь ты практически взрослый. Живи как хочешь, а окончить институт, я думаю, у тебя и так хватит ума». И перестал меня контролировать. Понимаешь? В семнадцать лет перестал контролировать… Послушай, Кролик, если мы любим друг друга – а ты вчера призналась, что любишь меня, – так вот, я тоже люблю тебя и хочу, чтобы мы больше времени проводили вместе. Ведь ты тоже хочешь этого?
– Виссарион, я хочу этого, но не через скандалы в моей семье. Между нами все-таки есть разница: ты – юноша, а я – девушка! Пойми, родители…
– Хватит мне здесь антимонии разводить! Я хочу, чтобы с этого дня ты иногда оставалась у меня на ночь. Ты не маленькая, и твои родители должны понимать, что у тебя теперь своя жизнь. И прекрати мне перечить! Видишь: я этого не люблю. Мы встречаемся уже вторую неделю, а все только ходим по кафешкам и клубам! Мы с тобой не в детском саду, чтобы за ручку гулять, как два придурка!
Света опустила голову. Кажется, она поняла, что спорить с милым бесполезно.
– Садись в машину! – это прозвучало скорее как приказ.
Похоже, и здесь начинается то же самое! Все, как с Полиной Зайцевой: приказы тоном, не терпящим возражения, потом пойдут угрозы, оскорбления, а там и до рукоприкладства недалеко… Бедная Света! Она еще не знает, куда вляпалась!
Девушка покорно села в машину, но выражение ее лица было таким, словно она вот-вот расплачется. Ну, не идиот этот Виссарион?! Или он от природы садист? Ему что, доставляет удовольствие измываться над слабыми девчонками?
«Хонда» тронулась с места, я быстрым шагом дошла до своей машины и прыгнула в нее. Попробую их догнать, хотя не уверена, что это у меня получится…
Мне повезло: «Хонда» проехала буквально пару кварталов, и не успела я потерять ее из виду, как она уже остановилась возле кафе-бара «У Ромы». Мне приходилось бывать здесь, и я не любила это заведение. Один раз мы с Алиной заглянули сюда – исключительно по делам. Кафе находилось в полуподвальном помещении, здесь были полумрак, теснота и вообще удручающая обстановка. Обслуживание тоже оставляло желать лучшего. Нас с подругой, помнится, тогда напоили дрянным кофе да еще беспардонно обсчитали, и мы решили никогда сюда больше не ходить. Но сейчас выбора у меня не было. Не могла же я подойти к Виссариону и сказать: давай поищем что-нибудь поприличнее! А то шпионить за вами в этой забегаловке мне как-то не с руки.
Между тем мои подопечные спустились по ступенькам в этот подвал, а я припарковала свою машину метрах в десяти от золотистой «Хонды», сняла черный парик, надела рыжий, вместо дымчатых очков нацепила на нос обычные с прозрачными стеклами, только без диоптрий, а поверх своего топика надела легкую зеленую кофточку с короткими рукавами. Потом я бросила камеру в сумку и тоже отправилась в кафе.
Парочка села за один из свободных столиков. Впрочем, их здесь было всего пять, и с приходом Виссариона и его подружки свободным остался только один ближайший ко входу стол. Но он показался мне далековатым от объекта наблюдения, и мне пришлось, спросив разрешения, подсесть к одному гражданину неопределенного возраста. Тот в гордом одиночестве скучал с рюмкой коньяка и парой бутербродов с икрой. Когда я опустилась на стул напротив него, он посмотрел на меня так внимательно, словно до этого никогда в жизни не видел шатенок. Подошел официант – молодой человек в белой рубашке с короткими рукавами и с бейджем на груди, и мне пришлось заказать чашку кофе и бутерброд с сыром. Официант, зачем-то сообщив мне, что кофе у них «фирменный», кивнул мне и удалился, а я достала мобильник и сделала вид, что собираюсь кому-то позвонить. На самом деле я повернула голову так, чтобы ухо мое было направлено в ту сторону, где сидел Виссарион со своей дамой сердца. До меня уже доносились обрывки их разговора:
– …Я люблю девчонок, которые меня слушаются… И вообще женщина должна быть покорной…
– …Не особо люблю кого-то слушаться. Мне нравятся отношения… взаимоуважительные…
– Все девчонки не особо умны… Поэтому они должны слушать тех, кто умнее и, главное, сильнее…
– Я считаю, что сила – это от недостатка ума…
– Кролик, не хами мне…
– Отношения должны быть чистыми… уважать друг друга… доверять друг другу… Когда один командует, а другой подчиняется – это отношения господина и раба…
– Вот именно… И мне это нравится!
– Виссарион! Ты меня пугаешь…
– И когда девушка боится – это тоже хорошо. Это правильно, потому что… сильный… а она слаба от природы…
– А ум…?
– И умом женщины слабее, это доказано самой жизнью. Вы без нас вообще пропали бы! Заметь: все великие деяния в истории совершали исключительно мужчины. Женщины, ну, разве что кроме Жанны Д’Арк…
– Виссарион, как ты можешь так говорить?!.. Просто Средневековье какое-то…
– А что, хорошее было время… И женщины тогда беспрекословно слушались мужчин… В истории много примеров… Развитие общества… Такие отношения двигали прогресс…
– Тебе самому не смешно это говорить?
Но Кинделия-младшему было совсем не смешно. Я краем глаза видела, что он смотрит на свою спутницу без тени веселья. Всю эту бредятину насчет Средневековья он нес на полном серьезе.
В это время мне принесли кофе и бутерброд. Я принялась потягивать напиток, хотя нашла его сваренным отвратительно. Но надо было просидеть здесь, чтобы послушать Виссариона и его подругу для получения полезной информации.