– Ил, – донеслось до меня, – ты представляешь, в какую ж…у я попал: меня уволили с работы… Да, только что… Какая-то гнида запустила вирус в наши компьютеры… Да ты не понимаешь, там крутили ролик, как я в институте дерусь с этим придурком Лехой Травкиным!.. Как я мог это убрать, ты соображаешь, что говоришь?!.. Да, целый час крутили и крутили! Черт!.. Шеф влетел ко мне и орал, чтобы я выметался из его фирмы, что он не потерпит у себя таких хулиганов… ну, и все в этом духе… Ил, детка, мне так хреново! Можно, я приеду к тебе сегодня?.. В городе будет ночевать? Так чего лучше?.. Не помирились с того дня? Да ладно, помиритесь еще: я его знаю, он тебя рано или поздно простит… Да, пожалуй, ты права: на даче пока опасно… А если в какой-нибудь загородной гостинице? Харчевня «У дядьки Тараса»? Знаю! Так я приеду, Кролик, и мы с тобой немного развлечемся, лады?.. В восемь? Все! Буду. И, кстати, это… деньжат подкинь, а?.. Да сколько не жалко… Ну, спасибо тебе, солнце мое! Все! Жди!
Виссарион убрал мобильный в карман и завел машину. Так-так… Значит, сегодня наш страдалец будет в загородной гостинице искать утешения у своей мачехи? Как это я, однако, удачно здесь дождалась его! Что ж, думаю, сообщить об этом папочке будет вовсе не лишним. Пусть благородное семейство соединится вновь! И побудет вместе хоть несколько минут. А там – как пойдет…
Я выжала сцепление и отправилась к отделению ГИБДД, где трудился Кинделия-старший.
Итак, наши старания не пропали даром: папуля с сынулей были, что называется, на ножах, к тому же сынулю отчислили из института и уволили с престижной работы. Наша затянувшаяся разведывательно-подрывная деятельность дала свои результаты. Кинделия-младший был теперь страшно зол на весь мир. Оно и понятно: он привык сам издеваться над другими, а вот теперь издеваются над ним!
Но я, разумеется, не собираюсь останавливаться на достигнутом: буду продолжать трепать ему и его папочке нервы. Во-первых, передам запись любовной сцены мачехи и пасынка Шило, чтобы он разместил ее в Интернете. Во-вторых, сейчас же сообщу господину Кинделия-старшему, где сегодня вечером его сынок и неуемная женушка будут по-семейному мило коротать вечерок. Вот теперь, наверное, придется все-таки рискнуть и подложить записку под «дворник» на лобовом стекле папочкиной «Мицубиси». Я взяла сумку и нашла там клочок бумаги и фломастер. Ну, что, Мисс Робин Гуд, вперед, к зданию ГИБДД! Назначим папочке свидание с семьей. Как говорится, место и время встречи изменить нельзя…
Я мчалась за ним по трассе на коралловом «Форде». Впрочем, Кинделия-старший на своем навороченном «сарае» все равно оторвался от меня. Но это уже было неважно: ведь я точно знала конечную цель его поездки – загородную гостиницу «У дядьки Тараса». Самой мне там бывать не приходилось, но Ярцев как-то рассказывал, что в основном это – харчевня, придорожная забегаловка, хотя и довольно дорогая. А на втором этаже есть несколько вполне приличных номеров, где проезжие люди могут заночевать, а наши местные горовские любвеобильные натуры таскаются сюда, чтобы, так сказать, уединиться от своих жен или мужей.
Когда я подъехала к гостинице, кинделиевский «Мицубиси» уже загорал здесь на гостевой стоянке. Я поставила свой «Форд» недалеко от него и вошла в здание. Из обеденного зала доносились одуряющие запахи шашлыка, жареной рыбы и еще чего-то очень знакомого и вкусного. Но мне-то обедать, к сожалению, не придется!
Ко мне тут же подошла девушка-администратор и спросила, чего мне угодно – просто поесть или остаться у них отдохнуть?
– Пожалуй, для начала я сниму у вас номер, – сказала я, – а там, глядишь, заодно и отобедаю… Комнаты у вас на втором этаже?
Но не успела девушка мне ответить, как откуда-то со стороны лестницы, ведущей наверх, раздались дикие вопли. Кричали, казалось, сразу несколько человек. Администратор посмотрела на меня испуганно и бросилась к лестнице. Я – за ней.
Навстречу нам сверху с выпученными от страха глазами несся Виссарион – практически голый, лишь одной рукой он прижимал к интимному месту белое гостиничное полотенце. Он едва не сбил нас – мы с девушкой-администратором еле успели отскочить в сторону. Виссарион рванул к выходу. Увидев, что полотенце пытаются унести за пределы гостиницы, то есть практически похитить, администратор завопила не своим голосом и бросилась вдогонку за Кинделия-младшим. Тут я увидела, как сверху по лестнице несется Кинделия-старший, потрясая большим животом и табельным оружием. Он снова был красным как вареный рак. Я вжалась в стену, и грузный мужчина пролетел мимо меня, как разъяренный бык, крича не своим голосом: «Пристрелю гада!..» За Иосифом Виссарионовичем бежала его жена – в развевающемся халатике, накинутом прямо на голое тело. Она кричала мужу: «Иосиф! Не надо! Умоляю: не стреляй!..» Я пристроилась за Илоной, и так мы все и высыпали из дверей гостиницы на улицу – первым бежал Виссарион, за ним – его отец, потом девушка-администратор, Илона, и, наконец, я завершала эту странную цепочку вопящих и матерящихся людей.
Я увидела, как Виссарион прыгнул в свою золотую «Хонду», как быстро развернулся и стал выруливать на трассу. Папаша с небольшим интервалом последовал за ним. Он почти не отставал от сына. Илона, увидев, что оба ее мужчины – и муж, и любовник – уезжают, только в отчаянии всплеснула руками. К ней подбежала девушка-администратор.
– За полотенце заплатите! – закричала она. – А я-то думала, вы – культурные люди, а вы… Это же надо додуматься – похитить гостиничное полотенце!..
– Да иди ты! – рявкнула на нее в сердцах Илона, с тревогой посмотрев вслед умчавшимся мужчинам.
Потом она повернулась и побрела в гостиницу, застегивая на ходу халатик.
– Нет, вот за что вы мне сейчас нахамили? – возмутилась администратор.
Потом она повернулась ко мне:
– Нет, вы видели, видели? Украли полотенце! Среди бела дня!.. Кстати, вы-то номер снимать будете?
Я ничего ей не ответила, я в это время уже садилась в свой «Форд», отправляясь вслед за Кинделиями. Высокие договаривающиеся стороны, как видно, не смогли прийти к консенсусу. Странно, что мужчины в такой ситуации не поубивали друг друга прямо в номере…
Сначала я увидела «Мицубиси». Она стояла как-то косо с открытой дверцей на обочине. Иосиф Виссарионович сидел возле нее на корточках на земле, закрыв лицо руками. И только подъехав ближе, я увидела и машину Виссариона. Она лежала в кювете перевернутая, ее колеса еще продолжали крутиться. Сам водитель выпал из нее и тоже лежал недалеко от своей машины, распластавшись на траве в неестественной позе. Похоже, он был, как всегда, «под градусом» и не сумел уйти от преследования. Я посмотрела на следы от резины на асфальте: судя по ним, папуля, догнав сына, лихо подрезал ему дорогу и сбил его «Хонду» в кювет.
Забегая вперед, скажу, что в результате аварии Виссарион получил тяжелейшие травмы и на вторые сутки умер в больнице, не приходя в сознание. Родные даже не смогли попрощаться с ним. Иосифу Виссарионовичу не удалось уйти от наказания: на него было заведено дело. Слишком много нашлось свидетелей происшествия, да и не раз битая им жена оказалась родственницей какой-то «шишки». Как обычно бывает в таком деле, завистники из числа коллег припомнили ему много старых «подвигов»…